В завершение первой части статьи мы обещали познакомить читателя с ещё одним произведением И. И. Теребенёва. Это карикатура «Русский Сцевола» (издана в 1813 г.).
В центре гравюры изображён русский крестьянин. Он замахивается топором, чтобы отрубить себе руку. На него с ужасом смотрят солдат и офицер наполеоновской армии.
Теребенёв и здесь напомнил, как непросто пришлось неприятельской армии в России. Изображая её представителей, он использует уже знакомые нам (по карикатуре «Французский вороний суп») приёмы гротеска. Одежда солдата изорвана: из лохмотьев комично выпирают обнажённые локоть и колено. Униформа офицера почти в полном порядке, тем комичнее смотрятся его полуголые ступни в прохудившихся сапогах.
Солдат и офицер то ли кричат, то ли открыли рты в немом изумлении. Солдат отпрянул от крестьянина и словно пытается отгородиться от него руками. Офицер так же подался назад, втянув голову в плечи. Современному зрителю впору последовать их примеру и в недоумении отпрянуть от гравюры. Что же здесь происходит? Почему крестьянин добровольно наносит себе столь серьёзное увечье? Художник дал нам подсказку, разместив внизу, под названием гравюры, ссылку на 168-ю страницу 4-го номера журнала «Сын Отечества».
Этот журнал начал издаваться в Петербурге осенью 1812 года. Его издатель и редактор Николай Иванович Греч (1787–1867) ставил своей целью поддержать борьбу с Наполеоном силой печатного слова. Задача создателей журнала определялась так: «употреблять все силы и способности свои для вящего ободрения мужественных, для восстановления малодушных, для изобличения бесстыдного хищника [под ним, безусловно, подразумевался Наполеон] во лжах и кощунствах его» [9]. В журнале можно было прочесть многочисленные рассказы об отдельных эпизодах Отечественной войны, реальных и вымышленных.
В 4-м номере на указанной Теребенёвым странице можно было прочесть следующую историю:
«В армии Наполеона (как у нас на конских заводах) клеймят солдат, волею или неволею вступающих в его службу. Следуя сему обыкновению, французы наложили клеймо на руку одного крестьянина, попавшегося им в руки. С удивлением спросил он: для чего его оклеймили? Ему отвечали: это знак вступления в службу Наполеона. Крестьянин схватил из-за пояса топор и отсёк себе клейменую руку. Нужно ли сказывать, что сей новый Сцевола был Русский? Одна мысль служить орудием Наполеону или принадлежать к числу преступных исполнителей воли тирана подвигла его к сему геройскому поступку. Что б сделал сей Русский, если б Провидение представило ему случай быть Курцием своего Отечества?»
Чтобы лучше понять эту историю, необходимо выяснить, кем являются упомянутые здесь Сцевола и Курций. Речь идёт о двух героях римских легенд. Их подвиги были описаны историком Титом Ливием (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.) в книге «История Рима от основания города».
В 509 году до н. э. Рим осадили этруски. Знатный римский гражданин, юноша Гай Муций решил спасти город: пробраться в лагерь осаждавших и убить царя этрусков – Порсену. По ошибке он убил царского писаря, одетого в богатый наряд. Гая Муция схватили и привели к Порсене. Тот приказал развести костры, угрожая юноше пыткой. Царь хотел выведать у юноши, какая ещё опасность могла ему угрожать. Гай Муций показал, что не боится пытки. Он произнёс: «Знай же, сколь мало ценят плоть те, кто чает великой славы!»
– и сам поднёс правую руку к огню. Порсена был поражён его мужеством и велел отпустить его. Покидая вражеский лагерь, Гай Муций открыл царю, что не он один, но триста римских юношей поклялись убить его. Этрусский царь в страхе за свою жизнь заключил мир с римлянами и снял осаду города. Героя, который сам лишил себя правой руки во имя спасения Рима, с тех пор прозвали «Сцеволой» – «Левшой» [10, II, 12].
Марк Курций так же воплощал собой готовность к самопожертвованию. В 362 году до н. э. в Риме разверзлась бездна «неведомой глубины». Прорицатели объявили, что этой бездне надо принести в жертву то, что составляет главную силу римского народа, и тогда Рим будет стоять вечно. Воин Марк Курций знал, что главная сила римлян – оружие и доблесть. На боевом коне в полном вооружении он бросился в бездну, и она сомкнулась над ним. На этом месте появилось озеро, названное озером Курция [10, VII, 6]. Если Сцевола пожертвовал ради Отечества рукой, то Курций пожертвовал жизнью. И «русский Сцевола», как утверждает неизвестный автор рассказа, мог повторить и этот подвиг.
Историки считают, что рассказ о крестьянине, который отказался служить Наполеону и лишил себя руки, полностью вымышленный. Русских крестьян не заставляли вступать в наполеоновскую армию, их могли использовать только в качестве возниц и носильщиков. В наполеоновских войсках никогда не клеймили ни солдат, ни пленных [6, p. 80; 7, c. 44, 12, с. 14]. И всё же образ «русского Сцеволы» можно признать жизненным образом. Он показывал силу духа, мужество и жертвенность реальных русских людей, вступивших в борьбу с врагом.
Важно, что герой рассказа, который мог быть крепостным крестьянином, подобным римским рабам, сравнивается со свободными гражданами Рима. Он равен им по духу. Он так же, как и они, обладает гражданским добродетелями: любовью к Отечеству, готовностью к самопожертвованию. Такой взгляд мог перевернуть мировоззрение русского дворянства. Здесь читается новое отношение к «подлому сословию», которое позже оживит дискуссии об отмене крепостного права.
В отличие от римских героев «русский Сцевола» жертвует собой не только во имя Отечества, но и во имя Бога. Автор неслучайно использует в рассказе образ клейма. Он перекликается с библейским образом клейма Антихриста. Борьба с Наполеоном здесь трактуется как борьба за христианскую веру. Так её трактовали и реальные участники народной войны.
От журнального текста обратимся вновь к карикатуре Теребенёва. Интересно, что он изображает «русского Сцеволу» вовсе не левшой. Герой правой рукой отсекает себе левую, а не наоборот. Скорее всего, это не ошибка и не случайность. Исследователь И. Марков полагает, что художник сохранил герою правую руку, чтобы он мог продолжать борьбу с Наполеоном. Образ топора, занесённого правой рукой, трактуется, как призыв к борьбе с теми, кто вторгается на русскую землю [6]. И с этой мыслью можно согласиться.
Подведём итоги. Гравюра «Русский Сцевола» – это лаконичный и выразительный образ. Он исполнен как карикатура, хотя и отличается от классических образцов жанра. Классическая карикатура вызывает смех, улыбку. Здесь главные чувства, которые испытывает зритель, – восхищение мужеством главного героя, чувство национальной гордости. Гротескные фигуры наполеоновских вояк, исполненные с иронией, лишь оттеняют героическую фигуру центрального персонажа.
Образ гравюры мгновенно производит сильное впечатление. Но чтобы его по-настоящему понять, нужно быть знакомым с прессой того времени, а также римской историей и мифологией. Его простота оказывается мнимой.
Многие русские карикатуры того времени были понятны представителям всех русских сословий. Историк, археолог, искусствовед И. М. Снегирёв (1793–1868) вспоминал, с каким воодушевлением толпы простых москвичей смотрели в 1812 году на первые изданные карикатуры, вывешенные на ограде Казанского собора на Красной площади [7, c. 140]. Но для прочтения некоторых гравюр нужно было обладать достаточно высоким уровнем образования. Подобные произведения были посланием дворянам и образованной городской верхушке. И представители этих кругов с охотой принимали его.
Это подтверждается достаточно высокой ценой на карикатуры. Отдельный лист стоил от 1 до 5 рублей [2, с. 332]. Но популярные теребенёвские гравюры продавались также и альбомами, цена которых достигала 35 рублей ассигнациями, – это могли позволить себе только хорошо обеспеченные люди [3].
Мнимой оказывается и простота исполнения теребенёвских карикатур. Да, обладатель золотой медали Академии художеств спускается здесь с академических высот и подражает лубку – народной графической картинке. Это проявляется в простоте цветовых решений, дополнении графических образов стихами, которые явно отсылают к народным песням и поговоркам. Но это упрощение на деле несло в себе особый смысл. Подражание народной картинке служило ещё одним напоминанием о народном характере войны 1812 года.
При этом лубок не являлся для художника единственным источником вдохновения. На примере рассмотренных нами трёх сатирических листов заметно, что в основу композиции Теребенёв любил закладывать треугольник – это приём господствовавшего тогда в академическом искусстве стиля классицизм. О влиянии классицизма напоминает и обращение к героическому сюжету, перекликающемуся с древнеримскими мифами, в случае с «Русским Сцеволой» [12, c. 30, 32].
Создавая карикатуры, Теребенёв не мог не испытать на себе и влияния европейских жанровых традиций. Например, для западных карикатур была характерна та же техника раскрашенной гравюры. Можно также отметить, что, создавая сатирический образ пляшущего Наполеона, художник словно бы перехватывал эстафетную палочку у европейских мастеров жанра. Ведь они начали создавать карикатурные портреты тщеславного корсиканца задолго до его вторжения в Россию. Но русский художник осмыслял этот образ по-своему. Так, в отличие от английских собратьев Теребенёв не преуменьшал рост Наполеона, не изображал его комичным карликом. Карикатурист не использовал физические недостатки Наполеона, чтобы показать его слабость. Напротив, ему важно передать иную идею: враг был изначально сильным, но не устоял пред мощью русского народа.
Русские сатирические листы органично смотрелись среди европейских антинаполеоновских произведений, вливались в общий поток. Это так же несло особый смысл в то время, когда русская армия в 1813 году перешла границы России и к её борьбе с Бонапартом примкнули армии других государств. Эта борьба представлялась общеевропейским потоком.
Русские карикатуры, в том числе исполненные Теребенёвым, приобрели огромную популярность в Европе. Их копировали немецкие, итальянские, голландские художники. Даже английские авторы, которые были общепризнанными законодателями мод в сатирической графике, активно пользовались образцами, привезёнными из России. Искушённые лондонцы – жители «столицы карикатуры» – покупали в лавках листы, на которых можно было увидеть кириллические тексты (с выведенным под ними переводом) и надпись: «Скопировано с русской гравюры». Эта надпись была своеобразным знаком качества [7, с. 127; 11, c. 124].
Карикатуры, которые сегодня можно увидеть в Музее Отечественной войны 1812 года, – это яркие и выразительные памятники искусства. Сегодня, как и когда-то давно, они помогают осмыслить события той войны, оценить вклад в победу простых крестьян, наполняют чувством национальной гордости. Но чтобы лучше понимать весь спектр замыслов, заложенный в самые простые образы, необходимо вооружиться особыми знаниями. Знать, в каких источниках художник черпал вдохновение, почему выбрал именно эту технику исполнения и т. д. В этом и должна была стать подспорьем данная статья.
Использованная литература:
- Верещагин В.А. Русская карикатура. В 3 т. Т. 2: Отечественная война (Теребенёв, Венецианов, Иванов). СПб., 1912.
- Кольцова Л. 1812 год в графике художников-современников военных событий // Искусствознание. 2013. № 1–2. С. 331–358.
- Кузьминский К.С. Отечественная война в живописи [и карикатуре] // Отечественная война и Русское общество: 1812–1912: В 7 т. М., 1911–1912. Т. 5. Гл. 13.
- Кустова А.Е. «Бродячие» сюжеты в русской и западноевропейской карикатуре эпохи наполеоновских войн из собрания Государственного Литературного музея // Обсерватория культуры. 2016. Т. 13. № 4. C. 442–450.
- Кустова А.Е. Отечественная война 1812 г. и Первая мировая война в карикатуре // Актуальные проблемы теории и истории искусства. 2012. № 2. С. 401–407.
- Марков И. Метаморфозы русского Сцеволы // Zeitschrift für Slavische Philologie. 2015. Vol. 71. № 1. P. 73–91.
- Пельтцер М.А. Русская политическая графика и её влияние на Европу // Россия и Европа. 2007. Вып. 4. С. 119–149.
- Попов А.И. «Иван Сусанин» 1812 года // Отечественная война 1812 г. в Калужской губернии и российской провинции. Малоярославец, 2001. С. 44–60.
- Сын Отечества. 1812. № 4. 168.
- Тит Ливий. История Рима от основания города. В 3 т. Т. 1. М., 1989.
- Успенский В.М., Росомахин А.А., Хрусталёв Д.Г. Медведи, Казаки и Русский мороз. Россия в английской карикатуре первой трети XIX века. СПб., 2016. 251 с.
- Черкесова Т.В. Политическая графика эпохи Отечественной войны 1812 года и её создатели // Русское искусство XVIII – первой половины XIX века. М., 1976. С. 11–46.