Николай Зарецкий. Путь от корнета до художника

Среди русских художников XIX – начала XX столетия, мастеров изображений военного костюма эпохи 1812 года, таких, как Л.И. Киль, Л.А. Белоусов, А.О. Орловский, С.П. Шифляр, Вы не встретите имени Николая Васильевича Зарецкого (1876−1959). И это упущение историков и искусствоведов легко объяснимо: на родине имя художника-эмигранта Н.В. Зарецкого долгие годы было предано забвению. Однако, если полистать страницы периодической печати за ноябрь 1901 г., можно найти упоминание о корнете Иркутского драгунского полка Николае Зарецком, авторе эскиз­ного проекта памятника, сооруженного на месте переправы Великой армии через реку Березину в ноябре 1812 г.

С фотографий того времени на нас смотрит молоденький офицер ничем не примечательной внешности, небольшого роста, некрепкого телосложения, с открытым лицом и добрыми глазами.

Он еще не знает, что через три года ему предстоит принять непростое решение, коренным образом изменившее всю его дальнейшую жизнь.

А пока эстандарт-юнкер Николай Зарецкий после окончания Тверского кавалерийского юнкерского училища в начале декабря 1898 г. прибыл в Минскую губернию − к месту квартирования 50-го Иркутского драгун­ского полка (пос. Новоборисов).

Умного, образованного офицера, легко справлявшегося со своими обязанностями, вскоре перевели в корнеты и назначили исполняющим обязанности старшего адъютанта по строевой части на должность офицера Генерального штаба. Бывший сослуживец по полку фон Дрейер вспоми­нал позднее: «Глядя на Зарецкого, трудно было себе представить во всей его внешности, что это гусар, каковым гусар должен быть: рубака, кутила, «лошадник», бретер, любитель женщин. Импонировал Зарецкий не своим мало воинственным видом, но природным добро­душием, скромностью, спокойствием, вкрадчивым голосом и самоуве­ренностью в своих суждениях, особенно если это касалось искусства».

Тихий и застенчивый Зарецкий преображался, едва разговор заходил об искусстве. В свободное от служебных обязанностей время он предавался любимому занятию − рисованию. Книг по искусству под рукой не было, поэтому художник учился на журналах, выписываемых из Петербурга, и очень скоро в местных кругах обрел известность талантливого рисо­вальщика.

Первой творческой работой начинающего художника был проект памятника на месте переправы французской армии через р. Березину, установленного в ноябре 1901 г. по инициативе местного помещика и коллекционера Ивана Хрисанфовича Колодеева.

Как вспоминал художник, у Колодеева он перезнакомился со многими офицерами из Общества ревнителей военных знаний, с графиней Л.А. Ростопчиной, с историком К.А. Военским, с дипломатом Ю.С. Карцовым. Близкое знакомство с этими людьми предопределило будущий интерес Зарецкого к истории русского военного костюма эпохи 1812 года. Колодеев до самой своей смерти принимал живое участие в судьбе начинающего художника, поддерживая того, главным образом, материально.

Однообразная армейская жизнь («манеж, офицерские собрания, кутежи») скоро наскучила молодому поручику, и он стал подумывать об отставке. На решение оставить военную службу и серьезно заняться рисованием повлияли и местные польские художники З.А. Лен­ский (1864–1927) и Г.В. фон Вейссенгоф (1859–1922). Оставить службу, не имея других средств к жизни, Зарецкий не мог, поэтому стал просить командование о переводе в Штаб московского военного округа. За него ходатайствовал командир 1-й Отдельной кавалерийской бригады генерал П.К. Ренненкампф, поощрявший художественные занятия своего офицера.

В Москве художника привлекали Союз русских художников и московская школа живописи. Но хлопоты о переводе в Москву не увенчались успехом.

Тогда Зарецкий «продал все свое добро, верховую кобылу с жеребенком» и отправился в петербургскую Академию художеств.

Он был принят в рисовальную школу Общества поощрения художеств – сначала к профессору ИАХ Я.Ф. Ционглинскому, затем к профессору Д.Н. Кардовскому. «Под влиянием и руководством этих профессоров развился и окреп талант Зарецкого, и он скоро приобрел известность в петер­бургских художественных кругах».

Зарецкого приглашают участвовать в выставках, устраиваемых ежегодно художественными обществами Москвы и Санкт-Петербурга. Он вступает в «Новое общество художников» и «Союз молодежи».

Средств, по-прежнему, не хватает – единственным источником дохода остается процент с продажи его работ на аукционах. И в 1907 г. титулярного советника Н.В. Зарецкого по личной просьбе зачисляют на должность младшего художника технического комитета в Главное интендантское управление. Работа в техническом отделе, отнимавшая много времени, не приносит художнику морального удовлетворения, и в 1911 г. он уходит в отставку. Окончательное решение − оставить службу − было принято в связи с особой востребованностью в период подготовки к празднованию столетней годовщины Отечественной войны 1812 г. Именно в этот период ярко проявился талант Зарецкого как рисовальщика формы русских полков 1812 г.

В 1911 г. по заказу Общины Святой Евгении Зарецкий исполнил 12 акварельных рисунков с изображениями форм генералов, рядовых (лейб-гвардии Конного, Драгунского, Гусарского, Преображенского, Егерского, Казачьего полков) и ратников (Санкт-Петербургского, Московского, Тверского, Нижегородского ополчений), составивших альбом «Русская армия в 1812 году».  Подарочный вариант этой книги в бархатном переплете, с золотым тиснением и оригинальными рисунками был преподнесен императору Николаю II 24 декабря 1912 г. председательницей Комитета Е.Ф. Джунковской.

В том же году Община Святой Евгении выпустила серию открыток «Русская армия в 1812 г.» с репродукциями рисунков Н.В. Зарецкого.

Отзывы в печати на новую работу Зарецкого были самыми лестными. В них, в частности, отмечалось, что

«талантливый художник не только вновь показал свое замечательное мастерство в графике и колорите, свой вкус к эпохе, но и столь редкое среди художников любовное и серьезное изучение эпохи».

В юбилейном 1912 г. в Киеве вышла книга Г.С. Габаева «Роспись русским полкам 1812 г.», являющаяся, по мнению современных историков, и на сегодняшний день одним из главных научно-справочных изданий по истории российской армии в 1812 г. Книга полностью проиллюстрирована рисунками Н.В. Зарецкого, как его собственными, так и рисунками, выполненными по оригиналам Л. Киля, А. Орловского, К. Верне (46 иллюстраций). В процессе работы над художественным оформлением «Росписи» Н.В. Зарецкий обращался к классическому труду А.В. Висковатова, изучал подлинные образцы обмундирования, хранившиеся в Интендантском и Артиллерийском музеях, консультировался у художника С.П. Яремича, историка В.Х. Казина.

Работа художника была по достоинству оценена современниками – военными историками Г.С. Габаевым, Н.С. Наркевичем и др. Вот лишь некоторые отзывы о работе Зарецкого: «он хорошо понимает эпоху и легко схватывает мотивы» (Н.С. Наркевич). В.Х. Казин отмечал интерес, с которым художник отнесся к выполнению рисунков, «не только со стороны художественной, но и по отношению достижения наивозможно полной исторической достоверности и типичности». Габаев, объясняя свой выбор художника книги в пользу Н.В. Зарецкого, находил труд А.В. Висковатова не полным, не дающим полного представления о русской армии 1812 г. По его мнению, рисунки из трудов Висковатова «лишены движения и совершенно не отражают эпоху, в одной манере трактуя и Петровскую и Александровскую Русь. Прекрасные акварели Киля и соперничавшие с ними акварели Шифляра, <…> каждые в своей манере, ярко воплотили типы и мундиры Русской армии, но… не 1812 г., а следующего периода 1815–1820 гг., когда облик Русских воинов значительно преобразился после ряда изменений их мундира. Десятки и сотни акварелей и гравюр Мартине, Верне, Дебюкюра, Марле, Опица и других иностранных художников, усердно пытавшихся изобразить соратников Спасителя Европы, также запоздали, относясь не к 1812 г., а к 1814–1818 гг.».

В юбилейный год в Санкт-Петербурге с большим успехом прошла Восьмая выставка НОХ, заведование которой было поручено члену общества Н.В. Зарецкому. На выставке впервые была показана вся сюита «Русская армия в 1812 году», состоящая из 12 акварельных рисунков Н. Зарецкого.

Художник принял участие в международной выставке «В память освободительной войны 1813–1815 гг.», состоявшейся в г. Бреславле в 1913 г.

Помимо экспонатов из Академии художеств, Оружейной палаты, Исторического музея, Музея 1812 года, Артиллерийского Исторического музея, на выставку были отобраны восемь работ Зарецкого из серии «Русская армия в 1812 году». Популяризацией своего творчества художник в немалой степени был обязан покровительству Г.С. Габаева, входившего в состав комиссии по устройству Русского отдела Бреславльской выставки. После закрытия выставки работы Зарецкого некоторое время хранились в Артиллерийском Историческом музее. Затем, по ходатайству председателя Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 г. В.Г. Глазова, в конце января 1915 г. восемь акварелей Н.В. Зарецкого были переданы в Музей 1812 года.

До недавнего времени о местонахождении этих работ Н. Зарецкого не было известно ничего. Обнаружены они были весной 2009 г. в фонде рисунка отдела ИЗО ГИМ.

Судьба их оказалась счастливой: после реорганизации Музея 1812 года в 1919 г. они были переданы на хранение в Военно-Исторический музей, откуда в 1926 г. поступили в ГИМ.

На больших планшетах (80х60 см) наклеены раскрашенные тушью и акварелью рисунки в виде фигур военных в рост (от генералов до рядовых) и таблиц с полковыми различиями в 1812–1814 гг. Точная детализация в изображении униформы и полное совпадение цветовой гаммы позволяют утверждать, что Н.В. Зарецкий исторически достоверно изобразил формы полков русской армии 1812 года.

Начавшаяся первая мировая война и мобилизация прервали на несколько лет активную творческую деятель­ность художника. Его направляют в армию генерала Деникина, позже – в армию генерала Врангеля. В ноябре 1920 г. Зарецкий покинул родину, выехав на военном судне из Крыма в Константинополь. Всю жизнь мечтавший о жизни в Париже, художник, ненадолго задержавшись в Вене и Праге, волею судеб оказался в начале 1922 г. в Берлине.

В 1931 г. художник переехал в Чехословакию, где наиболее ярко проявились его организаторские и художественные способности. В пражском Национальном музее Зарецкий организует две выставки «Русское общество эпохи Пушкина» и «Рисунки русских писателей», ставшие целым событием в культурной жизни эмиграции; создает кружок «Опавшие листья» имени В.И. Розанова; пишет статьи о русских худож­никах, иллюстрирует книги, участвует в театральных постановках в качестве декоратора; много делает для возвращения культурных ценностей владельцам, находясь на посту директора Русского культурно-истори­ческого музея (1941–1945).

Только в конце жизни уже больной, пожилой художник смог осуществить давнюю мечту − переехать во Францию (с 1950). Последние годы жизни он провел в Русском старческом доме под Парижем, где продолжал плодотворно трудиться. В библиотечном зале г. Кормея были показаны две выставки Н.В. Зарецкого, составленные из предметов его коллекции: «Женщина в веках» и «Русский воин в литературе, живописи и музыке», широко освещавшиеся в парижской прессе.

Умер русский художник Зарецкий после продолжительной и тяжелой болезни 18 августа 1959 г. в Русском Доме Земгора, похоронен на местном кладбище Yvelines.

Его работы и личный архив оказались «рассыпанными» по частным собраниям, музеям, библиотекам и архивам России, Европы, Америки. Всю жизнь Николай Васильевич Зарецкий посвятил творчеству и никогда не сожалел о выбранном пути. Свидетельством тому являются строки из его письма к А.Н. Бенуа:

«Я понял, что без искусства нет жизни, и сделал этот решительный шаг. Много было житейских трудностей, так как военнообязанный я не мог всецело отдаться работе искусством, и теперь, когда жизнь уже прожита, я не раскаиваюсь в своем поступке, так как эта жизнь дала мне много радостей, чего я был бы лишен, оставаясь на службе в полку».