В отделе тканей и костюма ГИМ хранится удивительная коллекция шалей, сформировавшаяся уже в XX веке. До революции немногие предметы были в частных руках, у коллекционеров или во дворцовом имуществе — даже у известного собирателя П. И. Щукина в собрании был только один небольшой фрагмент популярных в XIX столетии шалей.
Источниками коллекции ГИМ в 1920-е гг. стали шали из Оружейной палаты, текстильная непрофильная коллекция из Третьяковской галереи (по описи — шали из сундука коллекционера и мецената В. О. Гиршмана). Важными поступлениями были и частные дарения: так, в 1960-е гг. певица Лидия Русланова продала музею огромную дворцовую шаль работы Мерлиной, а одна неизвестная дама прислала образец ручного ткачества в простом почтовом конверте!
Но вернемся в конец 1930-х гг. Тогда, в 1938 году, Историческому музею продала шарф с клеймом «НМ» Надежда Петровна Ламанова — самое значимое имя отечественной моды первой половины ХХ века. Ламанова была звездным кутюрье для титулованных клиенток до революции, а после нее фактически стала родоначальницей новой советской моды.
Что это был за предмет? Двусторонний шарф с рафинированным цветочным орнаментом, вписанным в восточный огурец, одновременно был моднейшим европейским предметом одежды и отдавал дань восточным корням — кашмирским шалям. Такие шарфы сменили огромные шали 1800-1810-х гг. В 1830 гг. мода изменилась, рукав увеличился в объеме, и чтобы его показать, стали делать более узкие шарфы.
На примере шарфа хорошо видно, как подобные накидки собирались из разных элементов. Нижние и боковые части пришивались к фону невидимым швом с помощью тончайших нитей и иголок.
Производство таких шалей в России началось в нижегородском имении Надежды Апполоновны Мерлиной (1780-1843), где она развернула необыкновенную мануфактуру. Между 1800 и 1806 гг. мануфактура выпускала в основном ковры паласной, то есть безизнаночной техники. Принципы создания ковров без изнанки предпринимательница перенесла на производство шалей, которые завоевали признание не только в России, но и в мире.
Сырье для шалей покупали на Нижегородской ярмарке, в основном использовался пух ангорских коз. Такого пуха было мало, поэтому в дальнейшем стали закупать похожий пух у пастухов Араратской долины, а также использовать шерсть сайгаков и даже викуньи (!) из Анд. Шерсть викуньи поставлялась в Россию в очень небольших объемах, а вот сайгаки обитали в оренбургских степях.
Обработка пуха происходила так: двое мастеров держали в руках гребни из кости мамонта с очень частыми зубьями. Пучок пуха расчесывали с гребня на гребень множество раз, пока волокна не становились абсолютно параллельными. Получившиеся ленты из пуха протягивали через тонкое костяное кольцо. Затем пряжа отдавалась пряхам, которые вручную из 13 г пуха получали нить длиной 4,5 км. Каждый миллиметр нити просматривали на свет, чтобы не было узелков или утолщений. После нити окрашивали в растительных красителях — количество оттенков могло варьироваться от 30 до 60.
Далее за дело принимались юные крепостные мастерицы, которые на деревянных ткацких станочках ткали узоры, выработанные художником фабрики (у Мерлиной работал приглашенный австриец). Работать девушки начинали в 17-летнем возрасте, когда острота зрения и ловкость рук были на высоте. Те, кто смог продержаться до 27 лет, не ослепнув, получали вольную. Слепота была массовым заболеванием ткачих, и для них на территории того же имения создавали богадельни.
Сложность производства была столь высока, что за год 60 мастерицам удавалось соткать не больше шестнадцати шалей и пяти шарфов.
Начиная с 1829 года мерлинские шали каждый год участвовали в российских выставках и неизменно получали золотые медали. Золотая медаль давала право стать поставщиком Двора Его Императорского Величества, о чем свидетельствовал герб на клейме. И даже несмотря на наличие клейма и отметки официального поставщика императорского двора, платки и шали порой трудно атрибутировать. Как правило, изделия подписывали не фамилией владельца фабрики, а простыми инициалами. Поэтому долгое время о шалях Мерлиной практически ничего не было известно.
И только благодаря шарфу, переданному в музей Надеждой Ламановой, на котором хорошо читалось клеймо, заведующая отделом тканей ГИМ в 1934-1961 гг. Л. И. Якунина стала работать над атрибуцией всей музейной коллекции шалей. В 1941 году она издала результат исследований и открыла историю создания и производства изделий. Благодаря ей в научный оборот был введен сам термин «мерлинские шали».
А что же Надежда Петровна Ламанова? Она, так же как и Надежда Аполлоновна Мерлина, удостоилась высокого звания «Поставщик Ея Императорского Величества» императрицы Александры Фёдоровны. Обеих связывала Нижегородская земля: Ламанова родилась в 1861 году в деревне Шутилово Нижегородской губернии, а Мерлина создала свою мануфактуру в Лукояновском уезде. Обе были новаторами своего времени: Мерлина прославилась уникальной технологией ручного ткачества, позволявшей создавать буквально произведения искусства, а Ламанова вошла в историю моды как самобытная закройщица и модельер, тонко чувствовавшая женскую фигуру.
И, как и шали Мерлиной, несколько платьев работы Ламановой хранятся в Историческом музее. Одно из них прямо сейчас можно увидеть в отдельной витрине на выставке «Кринолин. Жакет. Свитшот. Стиль большого города».
Благодарим Армине Макичян и Ольгу Гордееву за материалы.