В отделе книжного фонда Исторического музея хранится литературно-художественный альманах «Наши, списанные с натуры русскими» (Санкт-Петербург, 1841). По мнению историков книги XIX в., это издание не имеет равных в русском книжном деле 1840-х гг. Книга на протяжении многих лет вызывает интерес читателей, коллекционеров и букинистов. Ее появление не прошло незамеченным для современников: В. Г. Белинский, Н. А. Некрасов, Ф. В. Булгарин отмечали выход нового иллюстрированного альманаха как событие в культурной жизни Петербурга. Инициатором издания был литератор и журналист, чиновник Александр Павлович Башуцкий (1803–1876). Башуцкие принадлежали к дворянам Черниговской губернии и вели свой род от древней польской шляхетной фамилии Баховских. Их предок, Иван Баховский, отправился в Россию в 1709 г. и при записи на службу был назван Башуцким. Александр Павлович — сын генерал-адъютанта, генерала от инфантерии, сенатора Павла Яковлевича Башуцкого (1771–1836). Благодаря высокой должности отца он был зачислен в элитарный Пажеский корпус, где учился с 1811 по 1822 г., а после окончания определен прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк. Через два года Башуцкий стал адъютантом петербургского военного генерал-губернатора графа М. А. Милорадовича. Несомненно, Александра Павловича ждала успешная карьера. Но в 1849 г. Башуцкий, в должности правителя Канцелярии главного попечительства детских приютов, оказался вовлечен в неприятную историю с растратой благотворительных пожертвований, скандал вынудил его подать в отставку. Испытания в этот тяжелый период привели к серьезной переоценке ценностей. В 1850 г. он поступил послушником в Троице-Сергиеву пустынь около Стрельны и в течение четырех лет жил в различных монастырях. После возвращения в мир в 1854 г. жизнь Александра Павловича сильно изменилась. Он стал ревностным адептом православных духовных ценностей: писал иконы, сочинял нравоучительные брошюры, устраивал благотворительные лотереи. Затем не на шутку окунулся в изучение гомеопатии и бесплатно лечил бедных. Похоронен Башуцкий на Волковом кладбище в Петербурге.
Современники отмечали его блестящие способности убеждения. Знаменитый русский литератор И. И. Панаев вспоминал: «Когда Башуцкий развивал свои проекты разных коммерческих предприятий (а они рождались у него чуть не ежедневно), его слушатели, пораженные его красноречием, готовы были отдать на эти предприятия последний грош. Так убедителен и заманчив казался оратор. Для начатия самых исполинских предприятий, по мнению Башуцкого, требовались самые ничтожные суммы. Положив, например, тысяч пять на предприятие Башуцкого, вы могли, по его словам, в несколько лет сделаться миллионером. Все это было так ясно, так просто, как дважды два четыре. Глядя на самого Башуцкого и на его обстановку и слушая его речи, можно было принять его за человека самого положительного, самого практического, а между тем трудно было найти человека, более увлекающегося». Он рассчитывал на десятки и сотни тысяч, но его литературно-художественные проекты почти никогда не удавались и не приносили ему ничего, кроме убытка. Но именно благодаря одной из таких «неудавшихся» инициатив — изданию иллюстрированного альманаха «Наши, списанные с натуры русскими…» — имя Башуцкого оставило заметный след в истории русского книгопечатания.
Сначала альманах задумывался в стиле многотомного богато иллюстрированного сборника парижского книготорговца и коммерсанта Леона Кюрмера «Французы в их собственном изображении» («Les Français peints par eux-mêmes»), который начал выходить в 1840 г. Сборник Кюрмера быстро завоевал симпатии русских читателей. О его появлении в лавке одного из опытнейших книгопродавцев своего времени Якова Алексеевича Исакова регулярно сообщалось в журнале «Отечественные записки». Популярность «Les Français…» подтолкнула Башуцкого к мысли перевести и выпустить на русском языке отдельные очерки из этого издания. Но вскоре он передумал и принял решение применить оригинальную форму иллюстрированных очерков для представления русских нравов. Башуцкий смог увлечь своей идеей Я. А. Исакова, который принял на себя финансовую сторону издания.
«Наши» выпускались отдельными тетрадями с продолжающейся пагинацией, в каждом выпуске от 8 до 12 страниц. Перед тем, как пускаться в опасное издательское предприятие, требовалось просчитать, будет ли новый литературный сборник востребован читателями и окупятся ли расходы на гравирование иллюстраций и политипажей. Для определения примерного тиража в 1841 г. была объявлена безденежная подписка до 15 декабря, затем продленная до 1 марта 1842 г. Стоимость одного выпуска в 8–12 страниц текста с приложением картинок была довольно высокой — 40 копеек серебром. Правда, редакция обещала снизить ее по мере увеличения числа подписчиков до 10 копеек. Подписка шла в Санкт-Петербурге и Москве, участвовать могли как частные лица, так и книгопродавцы. А за отправку в другие города надо было внести 20 копеек серебром, зато высылать обещали сразу по пять выпусков. Печатался альманах «Наши» в типографии «Journal de Saint-Pétersbourg». Бумага была специально заказана на одной из лучших фабрик Дж. Гобберта [И. Гоберта] и петербургского купца А. И. Варгунина. Издатели ставили перед собой не только коммерческие, но и просветительские цели — привить вкус к изящным иллюстрированным книгам и доказать, что, несмотря на трудности, русские могут «издавать великолепно без пособия иностранцев».
Всего вышло 14 тетрадей (тетради 3–4 и 7–8 сдвоены). В сборник вошли семь литературных произведений: два А. П. Башуцкого — «Водовоз» и «Гробовой мастер», «Армейский офицер» князя В. В. Львова, «Знахарь» Г. Ф. Квитка-Основьяненко (Грицко—Основьяненко) «Уральский казак» В. И. Даля, «Барышня» (Княжна—а) и «Няня» (авторство не установлено). Очерки, по замыслу издателей, должны были познакомить читателей с типичными представителями разных слоев общества, сделать зарисовки народного и городского быта. «Издание, предлагаемое публике — почти поезд на железной дороге. На его листах, как в вагонах и каретах, составляющих нераздельную цепь, мчатся и знаменитости, и ничтожности: откупщик, с тремя миллионами залогов в кармане, и плотник с единственным своим капиталом — топором за поясом…», — говорилось в объявлении, размещенном на обложке одного из выпусков.
К печатанию сборника приступили с размахом, не считаясь с затратами. В книге два титульных листа. На первом, покрытом мелким наборным орнаментом, в сложных рамках на светлом фоне помещены выходные данные. Впервые в русском издании указано, что книга напечатана шрифтом словолитни Ревильона. Жорж Ревильон, родом из Франции, работал в России во второй четверти XIX в., в 1830 г. открыл собственную словолитню «Ревильон и Ко». Типография Ревильона отливала шрифты с помощью ручных форм, а не на машинах, и по качеству отливки могла конкурировать с лучшими словолитнями Европы, а во многом и превосходила их. Эти шрифты отличало правильное математическое соотношение по международной системе измерений французского типографа Ф. Дидо. В 1840-х гг. Ревильону принадлежало около двух тысяч всевозможных типографских атрибутов, которые он давал напрокат разным типографиям. Часть политипажей и наборных заставок в тексте «Наших» были взяты в словолитне Ревильона (например, на страницах 3, 4, 8, 29). Набор «Наших» отличает компактность: строка составляет 11,3 см, в которой помещено 50–52 буквы, пробелы между словами от 1 до 4 мм. Шрифт отличает утолщение вертикальной линии по отношению к более тонкому соединительному штриху.
Важной составной частью «Наших» являются оригинальные гравюры на дереве, которые размещены по всей книге. Они не только украшают книгу, но и объясняют содержание литературных произведений. Новая в русском книжном деле техника торцовой гравюры на дереве дала возможность буквально «вплетать» различные изображения в композицию страницы. Гравюра исполнялась на дереве поперечного сечения, досках одной высоты с литерами, после чего клише вставлялось в набор и одновременно с ним накатывалось краской. Сверх того, ксилография позволяла сделать большее количество оттисков, чем гравюра на меди, а это заметно увеличивало тираж и снижало стоимость печати.
«Наши» показали, что русские ксилографы уверенно смогли составить конкуренцию модной иностранной иллюстрированной книге. А. П. Башуцкий сумел привлечь к участию популярных рисовальщиков и мастеров-ксилографов В. Ф. Тимма, Т. Г. Шевченко, Е. И. Ковригина, К. К. Клодта фон Юргенсбурга, А.[Е.] Маслова, Г. В. Дерикера, О. П. Неттельгорста, Г. Линка.
В книге гравированный титульный лист, семь листов иллюстраций вне текста, около ста виньеток и заставок с изображением бытовых и уличных сценок, две орнаментальные концовки и шесть рамок вокруг заглавий литературных произведений. Второй заглавный лист (крупная надпись «Наши!!!», под которой изображены балаган, плясун, баба и цыган, ниже надпись — «русская компания» и семь фигур русских типов) гравирован на дереве Г. В. Дерикером по рисунку В. Ф. Тимма. Каждое литературное произведение иллюстрировано гравюрами, помещенными вне текста. Тимм рисовал к повестям «Водовоз», «Барышня», «Армейский офицер», «Гробовой мастер», «Уральский казак», Шевченко — к «Знахарю». Более двадцати виньеток вырезаны по рисункам В. Ф. Тимма и имеют его подписи. Часть нарисовал Е. И. Ковригин, соученик Т. Г. Шевченко по Академии художеств, который подписывал свои работы «Ильич». Любопытно, что в ряде случаев его подпись вырезана в зеркальном отражении. Литературный очерк обычно кончается наборной концовкой или политипажем. Пять виньеток повторяются два раза. Инициалы разнородны. Имеются и фигурные, и пейзажные, и составленные из дополнительных завитков сложного иллюстративного орнамента.
Рассказ А. П. Башуцкого о тяжелейшей жизни и смерти водовоза Пантелеймона в первом выпуске вызвал негативную реакцию цензуры. Причиной недовольства послужил не только текст очерка, в котором автор призывал к состраданию к «низшим», «труженикам земли», но и иллюстрации В. Ф. Тимма, реалистично изображающие нищету. «<А. П.> Башуцкий издает тетрадями книгу “Наши”, где помещаются разные отдельные статьи. Одна из них, “Водовоз” наделала много шуму, действительно, демократическое направление ее не подлежит сомнению. В ней, между прочим, сказано, что народ наш терпит притеснения и добродетель его состоит в том, что он не шевелится. Государь очень недоволен. К общему удивлению, дело, однако, обошлось тихо», — писал цензор А. В. Никитенко. Автор получил «умеренное увещание» от шефа жандармов А. Х. Бенкендорфа. В III отделение был вызван и художник, которому указали на непозволительность подобных рисунков. Не менее выразительны и другие иллюстрации, гравированные по рисункам мастера.
Я. А. Исаков жаловался, что после выхода в свет девяти выпусков сборника число подписчиков составило только 800 человек, а для того, чтобы окупить издержки, необходимо печатать не менее 1500 экземпляров. Издатель пошел на уступки: цена за сдвоенный седьмой и восьмой выпуски была назначена как за один — 40 копеек серебром. Первые десять выпусков не окупились: Исаков потратил более 8 тысяч ассигнациями, а возместил только 7200 рублей. Особенно дорого обошлась бумага — 2478 рублей, печать — 1860 рублей, за рисунки было заплачено 840 рублей, граверам — 2410, словолитчику — 240, переплетчику 260. После выхода 11 выпусков редакция еще надеялась продолжать издание «без убытка», обещала, что каждый выпуск будет содержать произведение полностью. В портфеле издателя остались «Кавказец» М. Ю. Лермонтова, «Русский фельетонист» И. И. Панаева и др. Тем не менее четырнадцатый выпуск стал последним. Прекрасное начинание потерпело финансовый крах — издание прогорело. Число подписчиков так и не увеличилось. В это же время «Les Français peints par eux-mêmes» («Французы, описанные ими самими») Кюрмера привлекли 22700 подписчиков. Возможно, что для большинства русских читателей 1840-х гг. богато иллюстрированные книги были слишком дороги.
Альманах «Наши, списанные с натуры русскими» до сих пор остается образцом русского книжного искусства XIX столетия, прежде всего благодаря тщательной художественной подготовке издания и первоклассным гравюрам, украшающим его страницы.