Образ князя Святополка – окаянного или оклеветанного? – в изобразительном искусстве

В Историческом музее хранится житийная икона князей-страстотерпцев Бориса и Глеба (†1015) первой половины XVI в., поступившая в собрание ГИМ из Гуслицкого Преображенского монастыря. В клейме на левом поле иконы представлен князь Святополк на троне на фоне белокаменных палат.

Уже долгое время фигура князя Святополка (ок. 979–1019), сына или пасынка крестителя Руси Владимира Святославича, находится под пристальным вниманием славистов, историков и знатоков-любителей. Святополк, матерью которого была вдова Ярополка Святославича, павшего от руки родного брата, по сообщению «Повести временных лет» под 977 годом, красавица-«грекиня» из черниц, печально прославлен летописцами в роли убийцы братьев Бориса и Глеба. Как полагают многие современные исследователи летописных текстов, до переноса мощей благоверных князей Бориса и Глеба, то есть до 90-х годов ΧΙ в., все эпизоды в них с мученичеством этих князей являются вставками [1]. Роль Святополка в их убиении неизвестна. Косвенным свидетельством, обеляющим память Святополка, служит и то обстоятельство, что имя этого князя, занимавшего в течение года киевский престол, а после гибели младших братьев Бориса и Глеба прозванного «окаянным», не попало под запрет в княжеской среде, как должно было случиться с именем злодея, убийцы и клятвопреступника. Напротив, его ближайшие непрямые потомки – Святополк Изяславич (1050-1113) и Святополк (1196–1253), сын великого князя Всеволода Большое Гнездо,– наречены тем же именем. «Родословное дерево русских государей» 1731 года из собрания Ф.Ф. Юсупова в Москве художника И. Н. Никитина (Государственный Русский музей) в одном из картушей содержит, видимо, собирательный образ некоего князя Святополка с подписью «Святополк Ярославич». В условиях ожесточенной борьбы за престолонаследие и попыткой установить на Руси подтверждение правовых притязаний посредством принятия примогенитуры выпады в сторону Святополка кажутся вполне закономерными. Имя убийцы павших в этой борьбе Бориса и Глеба, и, возможно, клеветника на Святополка осталось в тени. В целом официальное истолкование гибели князей Бориса и Глеба и следующий ему изобразительный ряд отражают версию событий, предложенную Ярославом Мудрым. В ней Святополк окаянный братоубийца. В иконографии отыскиваются следы иного, более тонкого понимания личности князя Святополка. Однако в подавляющем большинстве случаев, по устоявшейся традиции, до сих пор образ Святополка соответствует образу князя-злодея.

Ранние изображения князя находим на отчеканенных в его правление сребрениках [2]. До настоящего времени описана 51 монета. На них представлены единоличные поясные или полнофигурные изображения князя. Святополк восседает на престоле, в плаще с застежкой на груди, в надвинутой шапке, с крестом в руке. Последнее, в византийской иконографической традиции, сообразуется со статусом правителя. Поэтому неудивительно, что вокруг головы князя нимб. Сребреники Святополка стилистически сходны с монетами Владимира Святославича, но на их обороте вместо трезубца Владимира изображен родовой двузубец, восходящий к тамге — родовому фамильному знаку в виде двузубца — Святослава Игоревича. Левый зубец двузубца на монетах Святополка увенчан крестом. На некоторых сребрениках князя упомянуто имя, полученное им при крещении, в транскрипции «Петрос» или «Петор» и надпись «Святополк на столе — а се его серебро».

 

Первые из ныне известных памятников с образом Святополка в сюжетных сценах – это миниатюры анонимного Сказания в Сильвестровском сборнике второй половины XIV в. (РГАДА. Син. тип. 38. Оп. 1. Ед. хр. 53). кон. XV в.; БАН. 34.5.30. Л. 73–79 Источником этих композиций послужили несохранившиеся образцы или их гипотетический протограф – лицевое Сказание XII в. Такое предположение выдвинуто давно, его придерживались крупнейшие исследователи: Н. П. Лихачев, Д. В. Айналов, Н. В. Лесючевский, разделяют его и современные ученые: Э. С. Смирнова и ее ученики.

В комплексе миниатюр анонимного Сказания в Сильвестровском сборнике XIV в. Святополк присутствует на пяти. На первой — «Погребение вел. кн. Владимира: спуск тела на ковре в Берестове» (Л. 117, нижняя часть двухъярусной сцены) — лишь косвенно, поскольку в сопровождающей надписи указано имя князя, но сам он не изображен. Другие сцены расположены в логической связи с композицией повествования: «Святополк посылает убийц к кн. Борису» (Л. 123 об.), «Святополк получает из рук убийц Бориса его княжескую шапку» (Л. 128 об.), «Святополк отсылает гонца с грамотой к кн. Глебу» (Л. 130 об.), «Святополк сообщают об убиении кн. Глеба» (Л. 135 об.). Князь предстает на них выразительно жестикулирующим (что придает сцене эмоциональную окраску) безбородым (чаще всего) шатеном в графитовом кафтане (иногда кафтан красный с оплечьем) и красном плаще с застежкой у горла (иногда без него), в красной шапке, отороченной темным мехом, в красных сапогах, восседающим на троне на фоне палат. В борисоглебском цикле миниатюр с участием Святополка в Радзивиловской летописи (кон. XV в.; БАН. 34.5.30. Л. 73–79) прослеживается связь с композициями Сильвестровского сборника, предположительно объясняемое копированием не дошедшего до наших дней протографа (эпизод с принесением Святополку убийцами страстотерпцев шапки кн. Бориса не встречается более нигде, кроме данных сборников). Наделенный обобщенными чертами Святополк изображен в сценах убиений братьев-князей (Л. 74, 74 об., 75 об.. 76). Миниатюры Сказания в сборнике Н. П. Лихачева (кон. XV— нач. XVI в., Санкт-Петербургский институт истории РАН. 71) и в цикле лицевого списка Сказания в сборнике А. С. Уварова (XVI в.; ГИМ. Увар. 628) повествовательны и полны многочисленных участников событий.

Во многом основанный на иконографии Радзивиловского сборника постранично украшенный миниатюрами Лицевой летописный свод второй половины XVI в., дошедший в 10 томах с утраченным звеном — книгой о начальной русской истории (до 1114), не включает изображение князя Святополка. Однако особенности свода, сказавшиеся в усложненных приемах повествования, композиционной многоплановости, многоэпизодности, объединении разновременных событий, соотношению между действием и усложненными архитектурными фонами, дидактичность изображения, опознаются в качестве образцов в позднейших храмовых росписях, напр. в композиции «Кн. Владимир Святославович с сыновьями» в Грановитой палате Московского Кремля (роспись восстановлена в ΧΙΧ в. мастерами из Палеха по старым образцам). Святополк находится среди неиндивидуализированных героев, каковы все, за исключением князей Владимира, Бориса и Глеба.

Другим ранним образцом для сцен с образом Святополка служили клейма иконы из коломенской Борисоглебской церкви в Запрудах кон. XIV в. (Государственная Третьяковская галерея) — древнейшей из известных ныне житийных икон князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Возможно, композиции сцен борисоглебского цикла и их последовательность также восходят к несохранившемуся лицевому Сказанию. В этой ранней коломенской иконе с 16 клеймами эпизодам с князем Святополком отведено 5 сцен. Вне зависимости от логики событий одна из них размещена на боковом поле в самом низу («Святополк одаривает народ»), четыре — на нижнем поле («Святополк отсылает убийц к кн. Борису», «Сражение между Ярославом и Святополком», «Расслабление Святополка», «Святополка поглощает бездна»). Собранные в единый композиционный блок эпизоды жизни Святополка: раздача богатых даров, княжеская усобица, поражение от Ярослава и гибель Святополка в неведомых местах, — выделяют повествование о борьбе за Киев Ярослава и Святополка в отдельное повествование, не связанное с историей мученичества Бориса и Глеба. Эпизоды цикла Святополка в клеймах иконы соответствуют двум упоминаниям его имени в рукописи: перед рассказом убиения Бориса и Глеба (Новг.1млд 6523: Святополк сел в Киеве и приступил к разделу наследства) и после кончины страстотерпцев (Лавр.6523: Святополк собрал народ и раздавал дары).

Гипотеза о влиянии несохранившихся образцов лицевого княжеского жития с перепутанной пагинацией поддерживает предположение лингвистов о позднейших вставках в текстах летописей. Это допущение объясняет иконографический вариант в композиции борисоглебского цикла. Последняя на иконе житийная сцена цикла посвящена Святополку, которого «расседшися земля пожре». Она наделена метаисторическим смыслом: летописи риторически сближают князя Святополка с библейскими разбойниками, душегубами, беззаконниками. Найденное иконографическое решение этой сцены стало устойчивым и воспроизведено в других борисоглебских циклах в позднейшее время, напр., на иконе из собрания Г. Д. Филимонова «Вел. князь Владимир и благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб, в житии» первой половины XVI в. (Государственная Третьяковская галерея). Сцена битвы Ярослава со Святополком в клейме этой иконы композиционно и стилистически близка миниатюре лицевого Сказания Радзивиловского сборника.

Состав клейм с эпизодами, в которых участвует Святополк в качестве братоубийцы, в борисоглебских или во владимирском житийных циклах может сильно разниться, сокращаясь до одной сцены, как на упомянутой уже иконе первой половины XVI в. из собрания отдела древнерусской живописи в Историческом музее. Святополк представлен в традиционной иконографии: восседающим перед войском, предводителю которого он протягивает зажатый в левой руке кошель, правая рука князя поднесена к груди. Одно клеймо с образом Святополка присутствует и на иконе первой трети XVII в. «Князья-страстотерпцы Борис и Глеб в молении Святой Троице, в 20 клеймах» из собора Троицкого монастыря в Муроме (Муромский историко-художественный музей). Сравнительно с ранними памятниками на иконе образ Святополка претерпел изменения: князь в сцене послания убийц к кн. Борису представлен с мягкой окладистой бородкой, в традиционных, убранных жемчугами и каменьями княжеских одеждах: в исподе, шубе и в отороченной мехом шапке (клеймо 16). Несмотря на подчеркнутую связь действия с «интерьером» — архитектурным фоном, последовательно прорисованные элементы которого снабжены узорочьем, форма княжеского престола не соответствует иерархической норме, статусу киевского князя: Святополк восседает на фоне палат на троне без спинки, в отличие, напр., от трона с высокой спинкой на миниатюрах Радзивиловской летописи (Л. 74, 76 об.).

С XVI в. житийные эпизоды в клеймах икон с образом князя Святополка эволюционируют в зависимости от трактовки сюжета и решения художественных задач: от особенностей передачи пространства, движения, детализации композиционных решений. На иконе из собрания В. Бондаренко «Князья Владимир, Борис и Глеб, с 20 клеймами» первой половины XVII в. Святополк представлен в трех эпизодах: предлагающим дары и/или подкупающим убийц; поверженным воинством Ярослава, на стороне которого выступает небесная рать во главе с архангелом Михаилом; расслабленным на носилках, везомых двумя отроками-всадниками, и низверженным в бездну. Образ кн. Святополка присутствует в двух клеймах иконы «Святые князья Владимир, Борис и Глеб, с 16 клеймами» XVII в. (Государственный Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник): Святополк перед народом (готовит злодеяние над кн. Борисом?) (клеймо 9); Святополк на троне перед мужами (готовит убиение кн. Глеба), спотыкающийся конь под кн. Глебом (клеймо 20). В композиции последнего клейма, подобно житийным сценам на иконе из собрания В. Бондаренко, совмещены два поясняющих друг друга эпизода.

В ΧΙΧ веке образ кн. Святополка подвергся осмыслению в академической живописи: Б. А. Чориков «Бегство Святополка», литография с работы которого вошла в цикл иллюстраций к изданию «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках» (СПб., 1936); В. Шереметьев «Святополк Владимирович» (1867), Я. Матейко «Болеслав Храбрый и Святополк у Золотых ворот Киева» (1884, частное собрание) и «Свадьба Святополка и дочери Болеслава Храброго» (1892).

Примечания:

[1] Михеев С. М. «Святополкъ сѣде в Киевѣ по отци»: Усобица 1015–1019 гг. в древнерусских и скандинавских источниках. М., 2009.

[2] Гайдуков П.Г., Калинин В.А. Древнейшие русские монеты // Русь в IX-X веках: Археологическая панорама. М.-Вологда: Древности Севера, 2012. С. 402-435. Рис. 15: Сребреники Святополка Ярополковича. Фото А. Я. Лаврентьева. Сотникова М. П., Спасский И. Г. Тысячелетие древнейших монет России: Сводный каталог русских монет. М., 1983. Сотникова М. П. Древнейшие русские монеты X–XI веков: Каталог–исследование. М., 1995. № 177–201.

Литература

1. Радзивилловская летопись: Текст, исследование, описание миниатюр / Отв. Ред. М. В. Кукушкина. СПб.-М., 1994. Кн. 1-2;
2. Сказание о Борисе и Глебе: Факсимильное воспроизведение житийных повестей из Сильвестровского сборника (2-я половина XIV века). М.: Книга, 1985.
3. Айналов Д. В. Миниатюры Сказания о св. Борисе и Глебе Сильвестровского сборника // Известия отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1910. Т. 15. Кн. 3. С. 91;
4. Амосов А. А. Лицевой летописный свод Ивана Грозного. Комплексное кодикологическое исследование. М.: Эдиториал УРСС, 1998;
5. Антонова В. А., Мнева Н. Е. Государственная Третьяковская галерея: Каталог древнерусской живописи X–XVIII веков. Опыт историко-художественной классификации. М.: Искусство, 1963;
6. Арциховский А.В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М.: МГУ. 1944;
7. Гайдуков П.Г., Калинин В.А. Древнейшие русские монеты // Русь в IX-X веках: Археологическая панорама. М.-Вологда: Древности Севера, 2012. С. 402-435. Рис. 15: Сребреники Святополка Ярополковича. Фото А. Я. Лаврентьева;
8. Государственная Третьяковская галерея / Каталог собрания: Древнерусское искусство X–XVII вв., иконопись XVIII–XX вв. М.: ГТГ, 1995. Т. 1. Кат. 54;
9. «И по плодам узнается древо»: Русская иконопись из собр. В. Бондаренко. М.: Воен. парад, 2003. Кат. 27. С. 269-280;
10. Кондаков Н. П. О миниатюрах Кенигсбергского списка начальной летописи // Подобедова О.И. Миниатюры русских исторических рукописей: К истории русского лицевого летописания. М.: Изд-во «Наука», 1965;
11. Михеев С. М. «Святополкъ сѣде в Киевѣ по отци»: Усобица 1015–1019 гг. в древнерусских и скандинавских источниках. М., 2009;
12. Он же. Рассказ о С. и Ярославе и легенде о Борисе и Глебе: «Древнейший свод» и свод 70-х гг. XI в. // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. М., 2008. С. 45–46;
13. Повесть временных лет / Подг. текста Д. С. Лихачева. Пер. Д. С. Лихачева и Б. А. Романова. М.; Л., 1950;
14. Смирнова Э. С. Отражение литературных произведений о Борисе и Глебе в древнерусской станковой живописи // ТОДРЛ. М.–Л., 1958;
15. Сотникова М. П., Спасский И. Г. Тысячелетие древнейших монет России: Сводный каталог русских монет X–XI веков. М., 1983;
16. Сотникова М. П. Древнейшие русские монеты X–XI веков: Каталог–исследование. М., 1995. № 177–201; 
17. Сухова О. А. Еще раз о составе клейм муромской иконы Бориса и Глеба // Мат-лы конф. МИХМ. Муром, 2016;
18. Щепкина М. В. Царские лицевые рукописи кон. XVI‒ нач. XVII в.: Дисс. на соиск. ст. канд. ист. наук. М., 1945

Автор — Т. Ю. Облицова, младший научный сотрудник отдела древнерусской живописи ГИМ