В собрании Исторического музея хранится богатейшая коллекция мебели и предметов интерьера, произведений декоративно-прикладного искусства и живописи, раскрывающих феномен русского стиля. В формировании этого направления отразился интерес к историческому прошлому России, к русскому искусству допетровской поры, к жизни и быту русской деревни и народному творчеству.
Формирование русского стиля относится к 1820-30-м гг. Этому немало способствовал рост патриотизма и национального самосознания после победы над наполеоновской Францией в 1812 г. Пика своей популярности русский стиль достиг во второй половине XIX – начале XX вв., охватив все направления в искусстве и проникнув в повседневную жизнь русского общества. Обращение к традиционным народным материалам (дереву и глине) воплотило русский национальный дух. Отдавая дань моде, владельцы предприятий включали в ассортимент выпускаемой продукции изделия в русском стиле.
Фарфорово-фаянсовое производство России к концу XIX в. практически полностью монополизировал фарфоровый король М. С. Кузнецов. Тверская фаянсовая фабрика, приобретённая им в 1870 г. у Ауэрбахов, более всего выпускала изделия в псевдорусском стиле. Пепельницы-скобкари, уменьшенные в размере и покрытые хохломой, солонки в форме трона и другие предметы напоминали старинную русскую утварь. Высокое качество фаянса, глазури и использование золочения обеспечивали изделиям место в повседневном быту.
Кузнецов не был первопроходцем в обращении к русской народной теме, он лишь продолжил тенденцию, начатую в 1820-х гг. заводом Гарднера. К концу XIX в. характерной особенностью кузнецовского фарфора стали стилевая эклектичность, изобилие декоративных элементов, контрастные цветовые сочетания, пестрота оформления. Изначально изделия фабрики Кузнецова не привлекали внимания исследователей в силу своей повсеместной распространённости.
В зале Исторического музея, посвящённом культуре России конца XIX – начала XX вв., можно увидеть восемь декоративных тарелок, изготовленных на Тверской фаянсовой фабрике Кузнецова в период 1870–1880 гг. Тарелки поступили в собрание музея вместе с другими изделиями фабрики Кузнецова в 1905 г. из коллекции известного собирателя и мецената А. П. Бахрушина. В центре тарелок изображены сцены из жизни былинных богатырей, а по борту струится орнаментальный мотив. Обращение к былинному сюжету потребовало от фирмы-изготовителя более весомого материала, чем фаянс. За счёт утолщения черепка, широкого плоского борта с вырезанным краем форма тарелки приобрела характер плоскости, а яркий растительный орнамент с золотым стеблем придал борту функцию рамы.
Время создания серии былинных тарелок отмечено повышенным интересом общества к народным традициям, фольклору, сказке. Публиковавшиеся в 1870-80-е гг. сборники былин и сказок стали популярны среди интеллигенции. В эти же годы к сказочно-былинным образам обратились русские художники В. В. Верещагин, И. Е. Репин, В. Г. Перов, поскольку в былинах нашёл отражение характер эпохи с её богатой культурой, военными и социальными конфликтами, бытом и обычаями.
На заводах Кузнецова свои замыслы реализовали Е. Д. Поленова и М. А. Врубель. Литературным источником для сюжета на каждой из восьми тарелок стала былина о подвигах русских богатырей. Художники, скрывшиеся под инициалами «DБ», «Г.Я.ДБ», «Б.ГЯ», помещёнными на самих изображениях (имена их, к сожалению, не расшифрованы), дали оригинальную интерпретацию как самых популярных сказаний о трёх богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алёше Поповиче, так и менее известных былин о Микуле Селяниновиче, Вольге Всеславьевиче, Михайле Ивановиче, Василии Буслаеве и Чуриле Пленковиче. В каждом случае жанровая картинка наглядно иллюстрирует эпизод былины.
На зеркале тарелки «Илья Муромец» богатырь представлен в кольчуге, шлеме, с мечом. Илья Муромец навалился на придорожный камень с надписью: «Кому камень под силу вывалить, да под камнем плиту чугунную, тот найдет под плитой глубок погреб, а во погребе богатство несметное». Позади камня за кустом чертополоха изображён привязанный богатырский конь. Выбранный сюжет иллюстрирует недюжинную силу Ильи, старшего и сильнейшего из богатырской троицы.
На следующей тарелке запечатлён образ Добрыни Никитича. Примечательно, что богатырь здесь не борется со змеем, а пребывает в домашней обстановке. В центре тарелки изображена сцена встречи Добрыни с женой в палате богатого терема. Богатырь в кольчуге, красном плаще на плече, в зелёных сафьяновых сапогах, в его руках шлем и гусли. Жена Добрыни представлена в стилизованной (под древнерусскую) одежде, с платком на голове. На стенах, двери, предметах мебели можно увидеть теремную мелкотравчатую роспись.
На зеркале тарелки «Алёша Попович» изображены воины в древнерусских костюмах и шлемах. Один — всадник на коне, с мечом на боку, рядом с ним ещё один конь. Второй воин со щитом и копьём в руках стоит перед придорожным камнем с надписью: «Первая дорога в Муром лежит, вторая дорога в Чернигов град, третья к городу Киеву». Здесь представлен эпизод начала былины об Алёше Поповиче, где он со своим другом богатырём Акимом Ивановичем решает у придорожного камня, в какую сторону им ехать. «Лучше нам ехать ко городу ко Киеву, ко ласкову князю Владимиру», — говорит Алёша спутнику [4, с. 192].
Тарелка «Михайло Иванович» изображает всадника на берегу озера в костюме древнерусского воина (кольчуга, шлем), с колчаном со стрелами за плечом и подбитой уткой у пояса. Он целится из лука в плывущего белого лебедя. Богатырь Михайло Поток Иванович — герой одной из самых сложных и многосоставных русских былин. В образе лебедя запечатлена царевна Марья, которая стала женой богатыря после преодоления им испытаний. Одним из подвигов Михайлы Потока становится победа над змеем, утащившим Марью в подземный мир. Тема борьбы со змеем сближает образ этого богатыря с двумя самыми известными змееборцами русских былин — Добрыней Никитичем и Алёшей Поповичем.
На зеркале тарелки «Вольга Всеславьевич» можно видеть всадника в шлеме и кольчуге с длинным копьём на плече на фоне большого восточного города. За высокой стеной видны купола мечетей с полумесяцами и экзотические деревья. Позади богатыря прорисована пальма. Сюжет передаёт поход князя Вольги в индейское царство Салтыка Ставрульевича (в некоторых вариантах былины называется Царьградом). Образ Вольги является одним из древнейших в русских былинах и уходит корнями в первобытно-общинный миф. Богатырь-оборотень, способный превращаться в любое живое существо, одерживает победу над врагом благодаря не физической силе, а магическому умению. Многие исследователи видели в образе Вольги языческого волхва, повелителя дикой природы.
Сюжет, представленный на тарелке «Микула Селянинович», противопоставляет князя Вольгу, собирающего с дружиной дань, и пахаря, возделывающего землю. Внешний облик Микулы Селяниновича отличается от былинного: вместо жемчужных кудрей тёмные волосы и борода, на ногах лапти, а не сапоги с изогнутыми носиками и высокими каблуками. Однако былинность образа сохраняется в позе, гордом взгляде и сильных руках, лежащих на сохе. Некоторые исследователи народного эпоса видели в Микуле древнее божество земледелия. Так, его встреча с Вольгой означает встречу бога-охотника с богом-пахарем, наделённым силой поднять тягу земную, т. е. тяжёлый крестьянский труд.
Иной тип богатыря представлен на тарелке «Василий Буслаев». Здесь изображён молодой человек в синей рубахе, с всклокоченными волосами, замахивающийся тяжёлой палицей на стоящего перед ним на коленях человека. Вокруг много трупов. На дальнем плане видны городские и церковные сооружения и шагающий на человеческих ногах большой колокол. Художник запечатлел эпизод одной из самых известных новгородских былин о Василии Буслаеве, точно следуя тексту былины. Выбежавший из погреба (куда он был заперт) всклокоченный Василий схватил железную многопудовую ось (на рисунке палица) и стал избивать новгородских мужиков. Убитые падали, остальные устремились в Сергиев монастырь, откуда позвали старца Пилигримище, который нёс «колокол во триста пуд» [1, с. 124]. Колокол с человеческими ногами олицетворяет крёстного батюшки Василия Буслаева, призванного обуздать буйного богатыря. Герой новгородского эпоса Василий Буслаев — силач, взбунтовавшийся против Новгорода и учинивший побоище на Волховском мосту. Этот образ по-разному интерпретировался исследователями былин. Большинство сходятся на том, что в образе Василия ярко отражена новгородская вольница.
Тарелка «Чурила Пленкович» представляет богатыря с сомнительной репутацией щёголя и ловеласа. На переднем плане зеркала — молодой человек в нарядной древнерусской одежде, подпоясанный кушаком, в высокой шапке, модных сапожках. Вокруг выглядывающие из-за забора женщины в народных костюмах, издали мужики с любопытством, восхищением и страхом смотрят на него. Страх людей вызван тем, что его разбойничья дружина нарушает мирную жизнь горожан. Главный герой былины — богатый бездельник, наделённый необыкновенной красотой. При дворе киевского князя Владимира Чурила занимает должность стольника и «ласкового зазывателя» [1, с. 40] на княжий пир. Он представлен в одежде знатных молодых людей XVI–XVII вв. Песни о Чуриле полны скоморошьих насмешек и отнюдь не похожи на героический эпос. Необычное имя героя связано с его иностранным происхождением. Именем Феленк именовали генуэзских купцов, торговавших в Крыму. Чурила — производное от имени Кирилл. Так Чурила Пленкович оказывается сыном богатого генуэзского купца, которому сходят с рук все проделки.
Рассмотренные былинные тарелки иллюстрируют проникновение новых тенденций в массовое фаянсовое производство. Выполненные в период широкого распространения русского стиля, тарелки служат подтверждением того, что изделия в русском стиле находили своего потребителя и были на него рассчитаны. Есть предположение, что серия былинных тарелок экспонировалась на Политехнической выставке 1889 г. в Москве. Из журнальной публикации того времени известно, что среди прочих изделий фирмы М. С. Кузнецова были представлены две братины с изображением двенадцати богатырей с двенадцатью чарками-опрокидонцами, к братинам были и тарелки. Былинные тарелки оказались в русле тех традиций патриотизма и народности, которые начали складываться в русском искусстве в последней трети XIX в.
Использованная литература:
- Былины. М., 1952. 132 с.
- Дулькина Т.И. Своя национальная нота в керамике. // Русский стиль. Собрание Государственного исторического музея: Каталог. М., 1998. С. 88–110.
- Пропп В.Я. Русский героический эпос. М., 1958. 603 с.
- Русская устная словесность. Былины. Т. 1.