Разнообразные серебряные подвески часто украшали женский костюм эпохи образования Древнерусского государства, реконструируемый, в том числе, по кладам этого периода. Зачастую, в подвески обращали самые разнообразные предметы: ременные бляшки, арабские, византийские и западноевропейские монеты, морские раковины, пуговицы, бусы, перстни, небольшие круглые фибулы. Исследователи этого феномена полагают, что включение таких предметов в убор отражали статус хозяйки – её принадлежность к элитарной части древнерусского общества. Достаточно часто в составе кладов, погребального инвентаря или культурного слоя древнерусских поселений встречаются дирхемы, монеты Арабского халифата, превращенные в подвески. Мода на подвески из дирхемов оказалась очень устойчивой: их достаточно часто находят в могильниках X-XII вв.
В 2003 году при исследовании кузнечно-ювелирной мастерской в пойменной части Гнездовского поселения была обнаружена позолоченная монета-подвеска (раскоп П-8). В публикации находка охарактеризована следующим образом: «Отдельно необходимо отметить единственную находку монеты из горизонта 1 (рис. 49). Это дирхем, превращенный в подвеску (Аббасиды, ал-Мунтасир, место чеканки неизвестно, 862 г.). Дирхем халифа ал-Мунтасира, правившего всего два года (861-862 гг.), довольно редки. По размеру (1,7 см) монета похожа на золотой динар VIII – нач. IX вв. Любопытно, что после крепления рифленого ушка (ушки такого типа характерны для Скандинавии), подвеска была позолочена». В качестве аналогии технологии золочения серебряных монет после крепления ушка авторы приводят ожерелье с византийскими монетами женщины-скандинавки, похороненной в некрополе Пскова. В настоящий момент, к краткому упоминанию появилось несколько уточнений.
Монета с приклепанным серебряным рифленым ушком весом 3,03 г была обнаружена в составе слоя горизонт 1. Горизонт 1 представляет собой верхнюю, разрушенную природными факторами часть горизонта 2 (или стратиграфического этапа IV), хронологически наиболее позднюю свиту культурных напластований на исследованном участке. Предложенная датировка финала функционирования мастерской – рубеж X/XIвв. Следовательно, выпадение монеты в культурный слой произошло не раньше конца X в. Однако, жизнь в пойменной части поселения не прекращается в указанное время, результаты исследований притеррасного участка пойменной части гнездовского поселения 1999-2001 гг. (находящегося в непосредственной близости от рассматриваемой мастерской) позволяют датировать это событие более поздним временем – началом XI в. Основным аргументом для подобной датировки стала дата 1002 г., полученная с помощью радиоуглеродного и дендрохронологического методов, ставшая опорной для разработки собственной дендрохронологической шкалы. Кажется логичным, что монета могла оказаться в составе лишенного стратиграфии горизонта 1 и после конца Х в. – в первой половине XI в.
Сама монета отчеканена от имени халифа из династии Аббасидов Абу Джафара Мухаммада ибн аль-Мутаваккиля ал-Мунтасирабиллаха в 862 году.
Благодаря макрофотосъемке А.А. Гомзину (ИА РАН) удалось определить место чеканки монеты – Сурра ман ра’а. Монеты этого правителя, правившего всего полгода, действительно редки, однако не уникальны для древнерусской территории. Сам ал-Мунтасир прожил достаточно короткую жизнь (836-862 гг.), в финале которой, очень возможно, был отравлен. Причиной смерти считается «боль в горле». Монеты ал-Мунтасира, вероятно, известны и при раскопках других участков поселения центральной части Гнездовского комплекса.
Монеты среднеаббасидского периода (по Вяч. С. Кулешову) середины – второй половины IX века сравнительно нечасто встречаются в Гнёздове: среди определенных монет 5 найдены в ранних погребениях Лб-1 и Л-13, 4 экземпляра найдены на Центральном городище, 8 — на Восточном селище. Еще 8 дирхемов этого периода происходят из несанкционированных сборов 2001 г. на территории, предположительно, Восточного селища. Наконец, один дирхем ал-Мустаина (862/3 гг.) найден в кладе на восточном селище (раскопки 1966/1975 гг.).
Поверхность монеты-подвески из раскопок 2003 г. покрыта позолотой, которая стерлась от длительного ношения на выступающих участках украшения (легенда и гурт), причем следы позолоты фиксируются, в том числе, на ушке. Само ушко монеты протерлось, что, вероятнее всего, и стало причиной потери этого дорогого украшения.
Серия рентгено-флюоресцентных анализов (далее – РФА) состава металла изучаемого объекта показала наличие на всей поверхности высокого содержания золота и ртути (металл основы – высокопробное серебро).
Наличие ртути указывает на применение технологии амальгамирования.
Находки позолоченных дирхемов не так уж и редки: в 2008 году один экземпляр был обнаружен в Старой Ладоге, в 2011-2012 гг. – при несанкционированных археологических работах на поселение Горожане, в 2012 г. – в Большом Тимереве, еще один дирхем, лишенный информации о происхождении и данных о времени поступления, хранится в собрании Исторического музея.
Экземпляр из Старой Ладоги происходит из раскопок на Земляном городище, найден в слое, датированном последней третью Х – XII вв.
Монета представлена обломком, около 2/3, размерами 1,9 х 1,6 см при весе 0,558 г. Выполненные анализы, проведенные методом РФА, показали, что металл основы, серебро, содержит крупные примеси меди и свинца (до 4% и 10% соответственно), что не характерно для официальных дирхемов этого времени и может говорить о поддельном характере монеты. На поверхности зафиксировано золото и ртуть, что свидетельствует о ртутном золочении. Дирхем отнесен к чекану аббасидского халифа ал-Мутаваккила ‘ала-ллаха в 861 г. (место чеканки утрачено). Характер палеографии и расположения надписей соответствует официальным аббасидским выпускам, однако основа из серебра не очень высокой пробы, а небольшой вес (даже с учетом утрат) и наличие золочения позволили классифицировать находку как фальшивый динар. Впрочем, находки золотых динаров в Восточной Европе отнесены к редким и тяготеют к территории Волжской Булгарии и Хазарского каганата (на Кавказе встречаются и субератные динары). Ключевым обстоятельством является и тот факт, что, кроме этой находки, фальшивых динаров на территории Древней Руси авторам не известно. Важно отметить, что сохранность монеты не позволяет однозначно ответить на вопрос, была ли она использована в качестве подвески, а время выпадения находки в культурный слой относится ко времени не ранее последней трети Х в.
В 2011-2012 гг. в южной части Псковской области на пахотном поле у д. Горожане жителем г. Великие Луки была собрана коллекция, состоящая из более 1000 предметов третьей четверти I тыс. н.э. – XII-XIII вв. Основная часть вещей отнесена ко времени образования Древнерусского государства (IX-XI вв.). Находки 245 монет и их фрагментов, за исключением византийского фоллиса Романа I (920-944 гг.), представлены восточными серебряными и их фрагментами. Коллекция была передана в музейный фонд РФ и презентована зрителям в выставочном зале Археологического центра Псковской области в 2017 году на выставке «Находки и открытия 2014-2016 гг.». Среди экспонатов была представлена дирхем-подвеска со следами позолоты.
Монета чеканена от имени саманидского эмира Исма’ила ибн Ахмада в аш-Шаше в 908/909 гг. Обстоятельства находки не позволяют сделать выводы о времени выпадения монеты в слой, в данном случае мы располагаем только общей датировкой памятника – Х – первая половина XI вв. Монета снабжена рифленым ушком, как и рассматриваемый экземпляр из Гнездова.
При сборе подъемного материала на распаханной части поселения у бывшей деревни Большое Тимерево (IX-XI вв.) в 2012 г. был найден дирхем аббасидского халифа ал-Мутаваккиля ‘ала-ллаха, чеканенный в ал-Мутаваккилийи в 861 году, превращенный в подвеску, диаметром 2 см при весе 2,89 г. С обеих сторон монеты расположены граффити.
На поле дирхема заметно протершееся отверстие от крепления ушка. Очевидно, это как-то связано с фактом утраты монеты владельцем. РФА продемонстрировал разные количественные показатели амальгамирования на обеих сторонах монеты, что может быть результатом того, что оборотная сторона украшения длительное время терлась об одежду хозяйки.
О конструкции ушка, в данном случае, ничего неизвестно, да и находка в распаханном слое лишает предмет стратиграфической привязки. Но наличие характерного отверстия практически не оставляет сомнений о конструкции и внешнем виде ушка до его утраты. Интересно отметить точное совпадение монет по году чеканки и эмитенту с экземпляром из Старой Ладоги.
В собрании Исторического музея есть и еще одна монета, обстоятельства находки которой не известны.
Это дирхем аббасидского халифа Харуна ар-Рашида, отчеканенный в Мединате ас-Саламе в 807/808 гг. диаметром 2,1 см и весом 2,8 г. По результатам РФА видно, что здесь также применялось ртутное золочение.
От рассмотренной выше группы монет этот дирхем отличает важная особенность. На поле находки очевидны 3 отверстия, в одном из которых остатки серебряного шпенька. Среднее отверстие сохранило остатки ушка и крепящей его заклепки из сплава на основе меди. Оставшееся – сквозное. Логичным кажется предположение, что ушко из сплава на основе меди меняет изначальное, серебряное. Однако, это построение гипотетично и никак не объясняет наличие третьего отверстия. В данной работе, претендующей на объективность подбора аналогий гнёздовской находке, эта монета скорее нарушает общую складывающуюся картину, однако отсутствие привязки к конкретному памятнику и даже региону позволяет несколько пренебречь ее особенностями.
Таким образом, к настоящему моменту, мы располагаем уже не единичными находками, а скромной серией дирхемов, позолоченных по одной технологии, обнаруженных на памятниках так называемого «дружинного круга»: Гнездово, Старая Ладога, Горожане, Большое Тимерево. Эти памятники, связанные с трансъевропейской торговлей, отличает этнически пестрый состав населения, весьма восприимчивый к веяниям моды. Примечательна важная черта этих находок. Ушки, сохранившиеся на монетах-подвесах из Гнездова и Горожан, выполнены из узких серебряных рубчатых пластин. Использование таких пластин является отличительной чертой скандинавской ремесленной традиции и не характерно для древнерусской культуры. Предполагая производство одной сложной подвески из 3-х ременных бляшек в Гнездово, Т.А. Пушкина замечала, что сделано это было человеком, «который не представлял себе подвеску иначе, как только с рубчатым ушком». От себя добавим, что, вероятно, и заказчики позолоченных дирхемов не представляли украшение по-другому. Граффити на экземпляре из Большого Тимерева, нанесенное поверх позолоты, так же свидетельствует о скандинавском происхождении обладательницы престижного украшения. Очевидно, что данная традиция появляется в среде выходцев из Северной Европы, оказавшихся на территории Древней Руси.
Все известные экземпляры дирхемов-подвесок, пока, происходят с территории поселений. Удивительно, что нет ни одной подобной находки среди захоронений в курганах Гнездова и Большого Тимерева, исследования которых продолжаются вот уже 150 лет. Погребальный убор предполагал использование наиболее презентативного набора украшений, в отличие от повседневного наряда. Тем не менее, все украшения были найдены в культурном слое поселенческой части памятников.
Две находки датируются в пределах существования археологических памятников как таковых. Две монеты, происходящие из стационарных научных раскопок, выпадают в культурный слой не раньше последней трети (Старая Ладога) или конца (Гнёздово) Х в. Стоит отметить, что, несмотря на позднюю датировку археологического контекста, поступление дирхемов на Русь завершается в начале XI в., время чеканки самих монет не выходит за пределы IX в., кроме находки из Горожан, где дирхем оказался ранним саманидским. С одной стороны, маловероятно, что ювелиры целенаправленно отбирали из монетного обращения редкие для X в. умайадские и аббасидские выпуски, хотя они, бесспорно, отличаются более тонкими и аккуратными легендами. Длительное использование этих монет-подвесок как будто подтверждает протершееся ушко экземпляра из Гнездово, скорее всего, аналогичная ситуация с украшением из Большого Тимерева, многократный ремонт ушка беспаспортной находки. На экземплярах из Гнездова, Большого Тимерева и Горожан фиксируются следы потертости об одежду, в той или иной степени повредившей слой позолоты. С другой стороны, дата выпадения находок в Гнездово и Старой Ладоге должна свидетельствовать об использовании украшений в течении 100 – 150 лет, что не более правдоподобно, чем целенаправленное изъятие эстетически более совершенных монет.
Важно добавить, что те экземпляры, где сохранилось ушко, покрывались позолотой после его монтажа. По нашему мнению, это обстоятельство свидетельствует в пользу версии о том, что изделие изначально задумывалось в качестве престижного украшения, а не поддельных монет, особенно при условии, что золотые динары на древнерусской территории в качестве платежного средства не использовались, а сами их находки чрезвычайно редки.
Решение вопроса о времени и обстоятельствах появления моды на позолоченные дирхемы-подвески на территории Древней Руси придется отложить до расширения количества находок или привлечения иного круга источников. Очевидно, что среди представительниц элитарной части древнерусского общества, состоящего, в том числе, из выходцев из скандинавских стран, становятся популярны позолоченные монеты, чеканенные в Арабском халифате. Событие это относится ко времени не позднее последней трети Х в.
Авторы — С.С. Зозуля, А.О. Шевцов, В.В. Мурашева