Исторический музей в своей богатой коллекции содержит множество реликвий, хранящих память о наших победах над врагами, в борьбе с которыми и происходило становление российского государства. В экспозиции музея представлены редкие портреты XVII в., запечатлевшие выдающихся деятелей эпохи, с именами которых связаны и военные страницы истории той поры. Среди них есть и изображение первого царя из династии Романовых, а именно конный портрет Михаила Фёдоровича. Портрет этот написан спустя несколько десятилетий после правления первого представителя династии Романовых в 1670–1680-х гг. неизвестным художником. Живописные особенности портрета позволяют отнести творчество автора к кругу мастеров из школы Оружейной палаты Кремля.
Портрет небольшого размера — около 44х33 см. Михаил Фёдорович изображён на золотом фоне верхом на коне и с крестом в руке. Золотой фон традиционен для русской иконописи и являет собой незримый божественный свет. Царь считался Божьим избранником, золотое сияние вокруг него воплощало божественное благословение, которое со всех сторон, как щит небесный, окутывало государя. Верхний слой одежды Михаила Фёдоровича — распашной из дорогой шёлковой ткани — украшен золотыми застёжками с самоцветами и меховой оторочкой. Под ним виден роскошный, богато декорированный доспех. Изображение святого всадника-воина также характерно для иконописной традиции. Подобные же образы в ту пору чеканили и на русских монетах.
На данном портрете Михаил Фёдорович представлен как царь-воин с крестом в руке, защитник православной веры и своих подданных.
Исторически образ первого представителя династии Романовых на русском престоле затмевается его потомками: и более известным Алексеем Михайловичем, и, конечно, великим Петром I. За исполинской фигурой Петра часто не замечают его деда и отца, которые весь XVII век вытягивали Россию из бездны, в которую её опрокинула Смута начала столетия. Деятельность Михаила Фёдоровича более всего была направлена на упорядочивание жизни государства, которое едва не было уничтожено самозванцами, интервентами, бунтовщиками и предателями. В его правление было созвано множество Земских соборов, с помощью которых, опираясь на широкое представительство разных слоёв русского общества, приводили в порядок жизнь страны, систему её законов, управления, решались вопросы по нормализации состояния государства. Но почему царя, чьё имя на страницах военной истории не звучит столь громко и славно, как, например, имя его великого внука Петра I, художник XVII в. запечатлел именно в образе воина-всадника? О каких битвах хранит память этот небольшой портрет?
Россия в эпоху первого Романова на престоле не вела активной внешней военной политики. Но начать своё правление молодой семнадцатилетний царь должен был с войны. Ведь со спасением Москвы от поляков в 1612 г. и утверждением новой династии в 1613 г. борьба за освобождение русских земель не была закончена. Часть России всё ещё находилась под оккупацией. Так, древний Новгород и обширные территории Северо-Западной Руси были захвачены шведами.
Ещё в 1608 г., в самый разгар Смуты, после свержения Лжедмитрия I, новый царь, избранный боярами, Василий Шуйский, был вынужден прибегнуть к помощи Швеции в противостоянии с Лжедмитрием II и поддерживавшими его поляками. Молодой родственник царя Михаил Скопин-Шуйский, талантливый полководец, по заданию государя заключает договор со шведами о военной помощи в обмен на денежную компенсацию и территориальные уступки в пользу Швеции. В апреле 1609 г. в Россию прибывает крупный отряд наёмников-профессионалов столь же молодого и славного шведского генерала Якоба Делагарди. Поход к Москве Скопина-Шуйского и шведского экспедиционного корпуса увенчался успехом. Противники царя были разгромлены, города приносили присягу официальной власти. Москвичи ликовали и восторженно встречали молодого героя. Но вскоре Скопин-Шуйский умирает при невыясненных обстоятельствах. Многие заподозрили, что прославленный воевода был отравлен завистниками. Якоб Делагарди, высоко ценивший полководческие таланты своего союзника, был опечален смертью Скопина-Шуйского, сказав о его кончине: «Вряд ли судьба пошлет мне еще раз такого же друга» [3, с. 10]. После его смерти отряд Делагарди уже не смог защитить и без того хрупкую власть Василия Шуйского. В новой битве в 1610 г. поляки разбили царские войска, а бояре-заговорщики насильно свели его с престола.
Наступил хаос. Часть шведов переметнулась на сторону поляков, другая часть с Делагарди ушла на север. Делагарди счёл, что Россия, не передавшая до той поры Швеции обещанные в обмен на помощь города, нарушила условия договора. В 1611 г. Делагарди приступил к осаде Новгорода.
Город упорно защищался, но вскоре пал. Новгородская знать признала себя самоуправляемой частью Швеции, а шведского королевича призвала в качестве претендента на российский престол. Москва на тот момент была под властью поляков, кремлёвскими боярами велись переговоры об избрании на царство польского королевича Владислава. Делагарди представлял шведов как защитников от ненавистных к тому времени на Руси поляков. У шведов были свои исторические счёты с поляками, а кроме того, давнее соперничество на Балтике. Швеция также опасалась усиления Речи Посполитой за счёт поглощения русского государства. Многие новгородцы искренне надеялись на совместную борьбу против общего врага и поступали на службу к Делагарди. В итоге шведские союзники быстро превратились в оккупантов, окончательно разоривших новгородские земли.
Пока шли переговоры о шведских принцах как претендентах на русский престол, шведское управление опиралось на местных дворян, получавших поместья и обязанных за это служить в войске и заниматься сбором податей. Как только на Земском соборе в 1613 г. был избран русский царь Михаил Романов, разговоры о шведских королевичах стали неуместны, шведы взяли резкий курс на полное присоединение Новгорода к своему государству. И если шведы находили понимание среди определённой обласканной ими части элиты, то широкой поддержки среди всех новгородцев идея отрыва от России найти не могла. Дворяне начинают постепенно отъезжать от Новгорода. Шведы для обеспечения средств к существованию переходят к жёстким реквизициям. В уже обездоленном войной и смутой крае это приводит к тому, что множество хозяйств разоряются, люди погибают от голода или спасаются бегством. Вскоре шведы не могут даже силой найти нужных средств и вынуждены просить шведского короля прислать муки и других припасов, чтобы не погибнуть самим. Злоупотребления и издевательства над местным населением становятся нормой для шведских управителей [1, с. 19; 2, с. 114, с. 117; 8. с. 40]. Как пишет шведский историк К. Гернер, все эти «бесчинства шведов не отвечали духу политических заявлений из Стокгольма» [1, с. 19], уверений в дружбе и союзе новгородцев и шведов от самого Якоба Делагарди. Союзники стали врагами.
В итоге, как только на царство избирается русский государь, новгородцы, измученные иноземными интервенциями и политическими играми чужих государств, поднимают мятеж. Начинается он в Тихвинском монастыре, который становится оплотом народного сопротивления.
Для Швеции же новгородская оккупация была удачным моментом, которым нельзя было не воспользоваться. Здесь было всё: и самозащита от усиливавшейся Польши, и возможность обрести новые земли, и, конечно, использовать шанс для реализации давнего плана по отторжению у России территорий до Ледовитого Океана, и блокирования её не только на Балтике, но и на Белом море. Там, на Беломорье, у России был единственный порт –– город Архангельск, через который она могла вести торговлю с западными странами. Блокирование Архангельска было бы для России смертельным. А из Новгородчины испокон веков шло освоение этих северных поморских земель.
Шведы, совершавшие неоднократные попытки захватить эти территории и в походах конца XVI в., и в рейдах начала XVII в. при оккупации Новгорода получили тот самый плацдарм, о котором можно было только мечтать, для того чтобы отнять у России её Русский Север. То, что оккупация Новгорода не была случайной авантюрой и сиюминутным манёвром, говорит и то, что в том же 1611 г. одновременно с оккупацией Новгорода шведский король направляет военные отряды на Русский Север.
Российское государство было в руинах и помочь территориально удалённому Северу не могло. На огромном протяжённом пространстве были только два небольших гарнизона (в несколько десятков человек в каждом) в Соловецкой обители и в городе Кола. В 12 км от Колы в начале XX в. возникнет город-герой Мурманск, который будет удерживать советские рубежи от немецких фашистов в течение всей Великой Отечественной Войны. И тогда в начале XVII в. ни воеводы крохотных гарнизонов, ни местные крестьяне не дрогнули пред шведским нашествием. Поход был неудачным. Впрочем, как и предыдущие попытки отобрать Русский Север. А родилась эта идея ещё в конце XVI в. после изнурительной для России Ливонской войны.
Шведский король Юхан III провозгласил «Великую восточную политику». Согласно ей, Великая Швеция должна была полностью контролировать всё восточное побережье Балтики и берег Белого моря, для того чтобы изолировать Россию от стран Европы и препятствовать прямым торговым отношениям с западными державами, получая таким образом основную прибыль от русской торговли [1, с. 15–17; 6, с. 28; 7, с. 267; 8, с. 38]. И Юхан III тут же пытается привести в реальность этот замечательный план, начав войну с Россией за все эти территории, но успеха не достигает.
Уже в начале XVII в., воспользовавшись Смутой в русском государстве, шведы смогли захватить Новгород и снова угрожать Русскому Северу. Но молодой царь Михаил Фёдорович, вступив на престол, высылает войска в помощь восставшей Тихвинской обители. На Севере воеводы и русско-карельские крестьянские отряды отражают агрессию королевских отрядов. Однако шведы не теряют надежду на исполнение «Великой восточной политики». Якоб Делагарди, удерживая Новгород, в письме излагал шведскому королю план по захвату Холмогор, важного русского торгового и стратегического пункта на Северной Двине. Ведь Якоб Делагарди, друг и союзник Скопина-Шуйского, защитник Новгорода от поляков, прежде всего был шведским генералом, а также приходился внуком короля Юхана III, идеолога этой самой политики. Ведь отец Якоба воевал в Ливонскую войну с Иваном Грозным и был женат на внебрачной дочери короля Юхана. Биться с Россией за Балтику, в данном случае, — дело наследственное.
Но Россия, измождённая и истерзанная Смутой, обретя своего русского государя Михаила Романова, понемногу приходила в себя. Вернуть древний русский Новгород было наиглавнейшей задачей. А Швеция, ловко зашедшая в глубь русской земли, тем не менее, была не настолько сильна, чтобы удерживать территории, в которых в итоге она не нашла никакой существенной опоры.
На западных границах Швеция воевала с давним врагом, Данией. Сил на противостояние со всеми соседями ей явно не хватало. Но и Россия после Смуты ещё очень слаба. Начинаются долгие переговоры. Русским послам приходили тяжёлые вести из Новгорода –– из-за шведского разорения город был в критическом положении. Новгородские старосты «слёзно умоляли послов поскорее закончить процедуру подписания договора» [5, с. 7]. Но приходили и хорошие известия — об успешных военных действиях в 1616 г. под Псковом, где русские смогли отбить шведов, не дав им одолеть эту древнюю русскую твердыню. Это сделало шведских послов более сговорчивыми. И в 1617 г. заключается Столбовский мирный договор. Россия отдаёт Швеции русские города Ивангород, Ям, Копорье и Орешек, тем самым на целые сто лет утрачивая выход к Балтике. Но шведы уходят из Новгорода и освобождают Северо-Западную Русь. Кто выиграл в этом противостоянии: Россия или Швеция? И в Москве, и в Стокгольме радовались заключению этого мира и считали его удачей. Шведы отрезали Россию от Балтики, но Беломорье осталось русским. Блокировать Россию не удалось, как и поставить под контроль её торговлю.
Несмотря на ловкое проникновение шведов в глубь территории России, удержаться на ней не смогли. После всеобщего смутного разброда и шатания страна сумела удержаться на грани, избежав полного уничтожения. А через сто лет внук Михаила Фёдоровича, Пётр Великий после Северной войны со Швецией выведет Россию на Балтику, а пока, в начале XVII в., его дед спас первую древнерусскую столицу и удержал Русский Север. На что тогда опирался бы Пётр и на каком ещё морском берегу он смог бы построить свой флот, если бы Россия потеряла Архангельск? На фоне грозящей смертной гибели народа и государства сохранение Севера и возвращение Северо-Западной Руси были победой, которой радовались и царь, и Земской собор.
Важно также отметить, на что «часто не обращают внимания исследователи» [8, с. 41]. Как справедливо заметил шведский историк Ларс Эриксон, «шведская армия никогда больше не вернётся в Россию с такими далеко идущими планами, как это было в 1608–1617 гг.» [8, с. 41]. «Великую восточную политику» Швеция так и не смогла реализовать.
Про Михаила Фёдоровича часто пишут, что он не был обучен править, не обладал сильной волей, не имел большого влияния на государственные дела. Всё действенное в его правлении связывают с именем его отца патриарха Филарета, могущественного человека, который фактически был соправителем Михаила Фёдоровича.
До 1619 г. Филарет был в польском плену. Возвращать Новгород в Россию молодому государю пришлось до возвращения отца. И что бы ни писали про Михаила Фёдоровича, именно этот юноша стал символом возрождения страны. Его образ пробуждает созидательные силы народа, даёт ему веру и решимость сломить интервентов и вернуть самих себя на родину.
Так, художник XVII в. создаёт портрет Михаила Фёдоровича в образе воина-защитника, окружённого золотым сиянием божьего благословения. Портрет верный не с точки зрения действий и событий, а истинный с позиций исторического самосознания эпохи. Новая династия смогла оградить от Смуты русскую землю, вытащить её с самого дна, а в дальнейшем эта династия создаст одну из величайших держав мира — Российскую империю.
Литература:
- Гернер К. Россия и Швеция: долгий XVII век // Каталог выставки «Орел и лев. Россия и Швеция в XVII в.». М., 2001. С. 14–19.
- Кобзарева Е.И. Новгородское дворянство на службе у шведов в период оккупации города (1611–1615 гг.) // Россия и Швеция в средневековье и новое время: архивное и музейное наследие. М., 2002. С. 103–118.
- Курбатов О. А. военная история русской Смуты начала XVII века. М, 2018.
- Лаврентьев А.В. Россия и Швеция в XVII веке: Взгляд из Москвы // Каталог выставки «Орел и лев. Россия и Швеция в XVII в.» М., 2001. С. 10–13.
- Рабинович Я.Н. Столбовский мир: победа или поражение? // Вестник Челябинского государственного университета. Челябинск, 2008. С. 27–35.
- Сандин П. От Карла IX до Карла XII // Каталог выставки «Орел и лев. Россия и Швеция в XVII в.». М., 2001. С. 25–33.
- Шкваров А.Г. Россия и Швеция. История военных конфликтов. 1142–1809 годы. СПб., 2012.
- Эриксон Л. Шведская армия и Россия в XVII в. // Каталог выставки «Орел и лев. Россия и Швеция в XVII в.». С. 38–43.
Автор— Головкина Елена Юрьевна, методист 2-й категории по научно-просветительской работе Экскурсионно-методического отдела Исторического музея