В экспозиции «Отечественная война 1812 года» представлен очень интересный предмет — миниатюрная копия надгробия генерала графа А. И. Остермана-Толстого. Он изображён лежащим на правом боку, опирающимся на барабан, кистью правой руки поддерживающим голову. Перед ним — его оторванная левая рука, а в ногах — гренадерская шапка Павловского полка. В барабан вставлен часовой циферблат, стрелки которого указывают время тяжёлого ранения. На постаменте имеется надпись:
‘VIDES HORAS NESCIS HORAM’ («Ты видишь время, но не знаешь своего часа»).
Такой надгробный памятник был заказан самим Александром Ивановичем Остерманом-Толстым задолго до кончины. Модель для этого памятника предположительно исполнил известный итальянский скульптор Антонио Канова. Изготовил памятник скульптор С. И. Гальберг из белого мрамора, он же является исполнителем уменьшенной мраморной копии надгробия.
В кампанию 1813 года Остерман-Толстой прославил своё имя в крупном сражении под Кульмом, в Богемии (ныне Чехия). Длилось оно два дня. В первый день, 29 августа, русская гвардия под командованием генерала Остермана-Толстого сдержала ценой больших потерь натиск в трое превосходящих сил французского корпуса генерала Вандама. На второй день, 30 августа, французский корпус сам оказался в окружении союзных войск и был принуждён к сдаче. Победа при Кульме закрыла наполеоновским войскам путь в Богемию. В этом сражении Остерман-Толстой получил тяжёлое осколочное ранение в левую руку.
Из воспоминаний писателя И. И. Лажечникова:
«Раненого (рука держалась ещё на плечевом суставе; надо было отделить её) отнесли с места сражения на более безопасное… Его скоро окружили врачи из разных полков. Он остановил свой взор на одном из них, ещё очень молодом человеке, недавно поступившем на службу (это был Кучковский), подозвал его к себе и сказал ему твердым голосом: „Твоя физиономия мне нравится, отрезывай мне руку“. Во время операции он приказал солдатам петь русскую песню. Этот рассказ передан мне адъютантами его, бывшими при нём в Кульмском деле… Рука эта долго хранилась в спирте. Когда я приехал с ним в 1818 году в его Сапожковское имение, село Красное, он куда-то пошёл с священником и запретил мне сопровождать его. Впоследствии я узнал от того же священника, что он зарыл руку в фамильном склепе своих дядей, графов Остерманов, в ногах у гробниц их, как дань благодарности за их благодеяния и свидетельство, что он не уронил наследованного от них имени».
В Музее Отечественной войны 1812 года также хранится и мундир генерала, в котором он был во время этого сражения, естественно, тоже повреждённый ядром. Левый рукав и левая часть сюртука в области груди почти полностью оторваны.
На соболезнования о ранении он ответил:
«Быть раненому за отечество весьма приятно, а что касается левой руки, то у меня остаётся правая, которая мне нужна для крестного знамения, знака веры в Бога, на коего полагаю всю мою надежду».
Ампутация руки лишила его возможности продолжить участие в заграничном походе русской армии.
Надо отметить, что в ходе всех сражений генерал Остерман-Толстой постоянно вдохновлял солдат личным примером бесстрашия, пользовался большим авторитетом в русской армии.
После возвращения в Россию Остерман был назначен генерал-адъютантом Александра I и шефом лейб-гвардии Павловского полка. В августе 1817 года граф Остерман был произведён в чин генерала от инфантерии. Но его здоровье из-за шести полученных ранений настолько сильно ухудшилось, что он уволился в бессрочный отпуск. Более на службу генерал не вернулся.
Местонахождение могилы Остермана-Толстого в настоящий момент неизвестно. Надгробие и его бронзовая копия давно утрачены, и представленная в Музее Отечественной войны 1812 года мраморная миниатюрная копия является единственным скульптурным напоминанием о герое.