В Историческом музее хранится необычное письмо, вырезанное на клыке моржа в конце XVIII в. Длина клыка составляет 36 см, а ширина достигает 6,5 см. На одном грубо стёсанном конце клыка просверлено сквозное отверстие, вероятно, для подвешивания; противоположный конец косо надломан. Вся необработанная поверхность клыка неоднородная — с одной стороны совершенно гладкая, с другой — ребристая и шероховатая, с довольно глубокими беспорядочными поперечными насечками. На гладко отполированной поверхности продольного среза клыка вырезана надпись в 31 строку. По заранее прочерченным линейкам аккуратно вырезаны буквы полуустава второй половины XVIII в. При этом автор письма использовал приём лигатуры — объединение двух-трёх рядом стоящих букв. Между словами в качестве разделителей автор ставил точку или тире, а также своеобразный треугольник из трёх точек в конце фразы. Встречаются старинные приёмы написания отдельных букв. Эти особенности характерны для письма XVII в., которые сохранялись на окраинах Российской империи в конце XVIII в. В Исторический музей этот необычный письменный источник попал из Румянцевского музея в 1923 г., о чём свидетельствует плохо различимая надпись в верхней части клыка над основным текстом.
Автором письма был крещёный чукча Николай Иванович Дауркин, именовавший себя в письме «сибирским дворянином и чукотским переводчиком». Его имя отчётливо читается в нижней части надписи на клыке. О происхождении этого человека известно следующее.
Николай Дауркин родился около 1734 г., умер около 1795 г.
Во время одного из походов местного воеводы Дмитрия Ивановича Павлуцкого по Чукотской земле в 1744 г. в плен была захвачена семья: отец, мать и десятилетний сын. Отец, коряк по имени Омшат, сумел бежать. Мать, родственница главного чукотского тойона Тентиона, была «по распросам на огне зжена и убита». Их десятилетнего сына Тангитана майор Павлуцкий оставил у себя «в услужении» (т. е. рабом, или, как тогда говорили, «холопом») и отправил в Анадырский острог. Находясь постоянно среди русских людей, Тангитан хорошо усвоил русский язык, после чего Павлуцкий направил его в Якутск к своей жене Анне Филипповне. Там мальчика крестили. Его крёстным отцом стал якутский подьячий Иван Андреевич Борисов по прозвищу Дауркин. Так, чукча Тангитан стал Николаем Ивановичем Дауркиным. После гибели Павлуцкого мальчика опекала родня майора. В Якутске он научился хорошо читать и писать, узнал все церковные обряды, пел на клиросе, выучился наряду с русским и якутскому языку, по тому времени получил хорошее образование.
7 сентября 1760 г. Николай прибыл в Тобольск — резиденцию сибирского губернатора Фёдора Ивановича Соймонова, который сыграл положительную роль в судьбе Дауркина.
В донесении сенату 7 ноября 1760 г. Соймонов писал, что 4 ноября к нему явился из «немирных чукоч» Н. И. Дауркин. Он просил, чтобы его освободили «из холопства» и нашли для него государственную службу, поскольку сам Дауркин считал себя полезным для «Её Императорского Величества», причём во многих областях и на разных должностях.
В Тобольске Дауркину показали местную обсерваторию. Находившийся там профессор учил его астрономическим наблюдениям. Учёный чукча наблюдал прохождение Венеры по диску Солнца и вслед за М. В. Ломоносовым, о трудах которого знал, убедился в существовании плотной атмосферы у этой планеты. Кроме того, Дауркину показывали опыты с «электрическими и прочими машинами».
Опытный сибирский губернатор понял, какую пользу может принести учёный чукча Дауркин, который «проворен и по-русски писать умеет и говорит хорошо». Соймонов решил освободить его из холопства и направить в Анадырск, чтобы Дауркин помогал устанавливать мирные отношения с населением Чукотки. Следует сказать, что в XVIII в. от чукотских набегов страдали и коряки, и жители Аляски и Алеутских островов — эскимосы и алеуты. Губернатор пытался добиться для Дауркина максимально благоприятных условий. Соймонов просил сенат дать Дауркину «вольную», т. е. сделать его свободным человеком. Губернатор просил также пожаловать Дауркину титул «сибирского дворянина» и «сына боярского» и назначить ему соответствующее жалованье. До получения ответа из Петербурга Соймонов определил Дауркина на службу в казаки города Якутска. Ответа ждали несколько лет.
На службе Дауркин, уже заслуживший авторитет, в 60–70-е гг. XVIII в. много путешествовал. Вот его главные достижения в это время:
- Походы 1763–64 гг. Описание (сказка) и карты Чукотки и Аляски 1765 г.
- Поход на Медвежьи острова 1769–1771 гг.
- План большой экспедиции по Чукотке и Аляске 1773 г.
- Описание (сказка) и карты Чукотки и Аляски 1774 г.
Карты и проекты экспедиций, составленные Дауркиным, оперативно отправлялись в столицу. Дауркин располагал колоссальным авторитетом. Например, он переговорами останавливал конфликты между чукчами и коряками, русскими и чукчами. В 1760 г. он получил статус свободного человека. Однако в 1765 г. вместо поддержки и поощрения Дауркина по недоразумению взяли под караул и отправили в Якутск, где «за побег» Дауркин был «сечен жестоко батожьем и определен по городу Якуцку в казаки». Хотя позднее Дауркину присвоили чин сибирского дворянина за то, что он способствовал принятию русского подданства частью чукотских родов, всю свою жизнь он испытывал нужду в средствах. «Сибирский дворянин» получал жалованье «казака», простое, затем — «полуторное».
При этом следует отметить, что семьи, племена и целые народы (якуты, коряки, чукчи, алеуты) присягали России. В этом случае их освобождали на 10 лет от уплаты «ясака» — сибирского налога пушниной и ценным «рыбьим зубом» (моржовым клыком). В этом переговорном процессе Николай Дауркин участвовал как организатор в течение более 20 лет.
В 1785 г. Дауркин просит в письме жалованья переводчика: «Я ж нижайший, в продолжении всей моей службы сносил немалые труды и оказывал усердность не жалея и собственного моего для общественной пользы дошел до того, что ныне и пропитать едва имею». Его берут в экспедицию Биллингса, идея и план которой основывались во многом на письмах, картах и описаниях самого Дауркина.
Николаю Дауркину был 51 год, Биллингсу — 24 года. Существуют свидетельства, что Дауркин спорил с руководителями экспедиции — «учёный чукча» предлагал переправиться на американский континент без больших судов, на байдарах. Берега эти были известны с первой половины XVII в. В середине XVII в. «охочие служилые люди» Семён Дежнёв и Юрий Селиверстов с товарищами промышляли в районе устья Анадыря, где в 1656 г. добыли 289 пудов «кости рыбы моржового зуба».
К 1785 г. к этим хорошо изученным территориям были составлены карты. Зимой пролив закрывался льдом, поход из Азии в Америку производился на оленьих упряжках. Среди недоброжелателей Дауркина можно особо отметить Гавриила Андреевича Сарычева, будущего морского министра и губернатора Кронштадта.
Сарычев, создавая отчёты об экспедиции, скроет, например, сам факт плавания Дауркина в Америку в 1791 г. Возможно, он скрыл и другие факты, в том числе письма Дауркина того периода (1790–1793 гг.).
О чём же сообщает в своём необычном письме на моржовом клыке автор? Ниже текст в его оригинальном написании:
«1791 • года • iюня i • дня • наместе • жилъ • нонaхъмуне во ожiдание секретных экпедiцкiхъ же судовъ • iтого iюня — 11 • былъ наамерiканъскiхъ берегахъ — iнаостровахъ наiмяхлiне iнельлiне • окiбяне • 17 • баiдарахъ • верноподданымi • счукоцкiмъ • народомъ i товарiщемъ •сотнiкомъ • iваномъ (фамилия почти совсем стёрта, Кобелевым) сiбiрскоi • дворянiнъ • iчукоцкоi • перевотчiкъ • Нiколаi •Дауркiнъ •подпiсалъ • тогожъ • iюня •30 • вожiданиi • были • iпакi дожiдалiсь • до • 15 • iюля».
В надписи на клыке указано, что Николай Дауркин в 1791 г. «того июня 11 был на американских берегах… 17 байдарах верноподданными с чукоцким народом и с товарищем сотником Иваном Кобелевым». Фамилию Кобелева автор частично стёр, однако прочитать её можно. Этот документ подтверждает, что Дауркин и Кобелев во главе большого отряда порядка 200 человек наконец достигли своей заветной цели и высадились на берегах Америки. Будучи посланными Биллингсом в район губы св. Лаврентия и ожидая его в продолжение двух лет, они стремились не только подготовить чукотское население к дружественной встрече экспедиции (с этой задачей они вполне справились), но и продолжить свою исследовательскую деятельность. Надо полагать, что за столь длительный срок они не раз с помощью чукчей сумели побывать на американском берегу. Из письма на клыке мы узнаём, где Дауркин и Кобелев ожидали экспедицию — «на месте жил ноняхмуне». «Ноняхмун» — это, по-видимому, местное название одного из селений на Чукотском Носу. Именно в Нюнягмыне (или, как указано в письме на клыке, «Ноняхмуне») и жил в ожидании «секретных эспедицких судов» Николай Дауркин, вначале вместе с Иваном Кобелевым. Все перечисленные в 1791 г. названия присутствуют на карте Дауркина 1765 г. Но почему ожидание Дауркина в Ноняхмуне оказалось настолько длительным, что ему пришлось прибегнуть к написанию письма, почему автором письма сделана попытка тщательно выскоблить фамилию сотника Кобелева? Видимо, Кобелев находился в конфликте с Дауркиным. Собственно говоря, Кобелев был приставлен Биллингсом к Дауркину, чтобы следить за ним. Биллингс «показал более доверенности к Кобелеву», т. е. Дауркину не доверял. Более того, Дауркин отвечал командору тем же. Здесь можно вспомнить о том, что многие иностранные моряки или военные оказывались «агентами влияния», т. е. шпионами. Биллингс высокомерно рассуждал об «отсталых» народах Сибири.
У офицеров экспедиции главные цели были не познавательного, а разведывательного характера. Участники должны были понять настроения местных жителей, осуществить перепись населения, собрать по возможности «ясак», найти места для основания поселений и колоний. В мае 1791 г. Биллингс долго ждал прихода другого судна экспедиции возле острова Беринга и острова Уналашки. Только 8 июля 1791 г. в его дневнике появилась запись о намерении отплывать к американскому побережью. Николай Дауркин начал своё письмо 1 июня 1791 г. Он ждал экспедицию сначала до 30 июня («и того июня 30 в ожидании были»), а затем до 15 июля 1791 г. («и паки дожидались до 15 июля»). На надписи на клыке можно заметить, что последняя дата (15 июля) исправлялась Дауркиным, по-видимому, в плане сокращения срока.
Почему же для написания своего секретного письма Дауркин выбрал именно клык моржа? Охота на этих морских животных была основным промыслом народов Чукотского полуострова, а моржовый клык наряду с китовым усом являлся ценным товаром. Неудивительно, что Николай Дауркин, будучи чукчей, решил использовать для письма этот традиционный для северных народов прочный материал. Может быть, из-за отсутствия у него бумаги, а может быть, в силу других, более веских причин.
Резьба по кости аккуратным полууставом являлась, безусловно, более продолжительным и трудоёмким процессом, нежели написание скорописью записки на бумаге. Более того, в записях Кобелева и Биллингса имеются прямые указания, что и Кобелев, и Дауркин летом 1791 г. составляют различные записи и письма на бумаге, т. е. бумага в наличии была.
В послании не упомянут вовсе руководитель экспедиции, полустёрта фамилия сотника Кобелева. Зато в письме упомянуты «секретные» экспедиционные суда, а также сообщается о том, что автор «был на американских берегах».
По окончании экспедиции Дауркин некоторое время жил в Якутске и долго болел. Здоровье Дауркина было подорвано длительной экспедицией (1785–1793 гг.). В 1795 г. он снова приехал в город Охотск, просил освободить его от должности переводчика, но от службы совсем не освобождать, чтобы было на что существовать. 5 июля 1795 г. просьба Дауркина была удовлетворена. Других документов более позднего времени о Дауркине пока не встретилось. Можно предположить, что он умер зимой 1795/1796 гг., вероятно, на 62-м году жизни. Дата и обстоятельства его смерти неизвестны. Остаётся неизвестным и место его захоронения.
Дошедшее до нас последнее упоминание о Николае Дауркине связано с тем, что после 8-летней тяжелейшей экспедиции он не получил каких-либо наград и снова испытал жизнь в нужде.
Дауркин справедливо полагал, что многие его записи и материалы или вообще не дойдут до потомков, или будут изданы под чужими именами. Создание письма Дауркиным на клыке моржа после большого байдарочного путешествия на Аляску, несомненно, было торжественным моментом его жизни. Вырезать рисунки, делать надписи на «рыбьем зубе» в традиции северных народов связывалось с каким-либо важным событием в жизни. Дауркин решил оставить память о себе на прочном, долговечном, ценном материале. Письмо на моржовом клыке стало в прямом смысле посланием для потомков от переводчика, сибирского дворянина, учёного чукчи Тангитана, Николая Дауркина.
Использованная литература:
- Алексеев А. Колумбы русские. Магадан, 1966.
- Алексеев А. Судьба русской Америки. Магадан, 1975.
- Sauеr М. An account of a geographical and astronomical expedition to the northern parts of Russia by commodore Joseph Billings in the years 1785 to 1794. London, 1802. P. 249–250.