160 лет назад в старинном доме на улице Варварке открылся музей «Дом бояр Романовых». За время своего существования музей пережил несколько крупных реставраций, но отправная точка — это реставрация середины XIX в. В 1856 году император Александр II принял решение создать в старинных палатах музей своих предков. Руководство реставрационными работами было поручено академику архитектуры Федору Федоровичу Рихтеру. Проделанная им масштабная работа по возобновлению Романовских палат стоит у истоков научной реставрации в России и заслуживает особого внимания.
Реставрационным работам предшествовал подготовительный период — тщательное изучение памятника, фиксация архитектурных особенностей, составление точных обмеров, проектировка. Непосредственно работы велись с 1858-1859 гг. Отделке интерьеров дома, в котором по преданию родился первый царь из рода Романовых — Михаил Федорович, архитектор Рихтер уделял особое внимание. При разборе в палатах старых стен и сводов, оказалось, что они гладкие и не имеют каких-либо украшений. По опыту реставрации Теремного дворца в Кремле Ф.Ф. Рихтер предложил расписать своды двух помещений «девичьей» — маленькой проходной комнаты и «крестовой палаты» (ныне «трапезная» или «столовая»), которой предстояло стать самой нарядной и торжественной в доме.
Ф.Ф. Рихтер при составлении проекта росписи свода «крестовой палаты» в качестве образца использовал «украшения грамот на избрание на царство царя Михаила Федоровича, находящиеся в древнехранилище Московского Кремлевского дворца». Травный красочный орнамент составляли переплетения лозы и виноградных гроздьев, извилистые стебли и витиеватые листья, распустившиеся гвоздики и бутоны тюльпанов, груши, диковинные лимоны и ананасы. По настоянию императора Александра II в роспись были включены четыре медальона с изображением родового герба Романовых — грифона, монограмма «МФР» — Михаил Федорович Романов и в центре свода — изображение двуглавого орла.
Основную роспись выполнил художник, происходивший родом из Швейцарии, Иосиф Иванович (Джузеппе Анжиоло) Артари, а герб — Александр Фадьев. Следует отметить, что в значительной степени именно благодаря причудливой росписи на своде «крестовой палаты» был достигнут эффект невероятной торжественности комнаты.
Музей в палатах продолжил свое существование и после революции 1917 г., пережил Великую Отечественную войну, во время которой экспозицию разобрали, а здание по распоряжению Наркомпроса было передано в аренду различным организациям. В результате к середине XX века внешний вид и внутренняя отделка палат оказались в очень плохом состоянии.
В 1958-1960 гг. в музее был проведен капитальный ремонт, который сопровождался острой дискуссией по поводу отношения к реставрации середины XIX века. Звучали обвинения в том, что реставрация Ф.Ф. Рихтера носила не научный, а фальшивый характер и что ее следы необходимо устранить. Мнения на этот счет разделились. Была создана межведомственная комиссия, в которую вошли известные деятели культуры, архитекторы-реставраторы, в их числе П.Д. Барановский и А.Д. Корин. Особо оживленно обсуждался вопрос о сохранении сводов и живописи в «столовой» (ранее «крестовой») палате. А.Д. Корин, стойко выступавший против уничтожения росписи, отмечал: «Реставрация Рихтера — звено в истории русской архитектуры XIX в. Неправильная идея уничтожения росписи XIX в. Свод тоже построил Рихтер и органически связал его с росписями. Сохранить надо и свод и росписи не как память о Романовых или Рихтере, а как определенный этап русской реставрации», на которой «выросла целая школа русской реставрации». П.Д. Барановский также отстаивал необходимость сохранения интерьеров дома, т.к. считал его колыбелью русской реставрации. Часть реставраторов высказывала опасения, превосходно характеризующие с профессиональной точки зрения работу Ф.Ф. Рихтера, у которого «было много лучше, чем сейчас …нашим реставраторам не сделать так, как у Рихтера». Весьма лестная оценка коллег!
Противоположного мнения придерживался реставратор-архитектор Д.П. Сухов, считавший необходимым устранить следы фальшивой реставрации 1859 г., а именно снять шелковую обивку со стен, разобрать печи и «уничтожить росписи».
В результате по предложению А.Д. Корина было принято решение заклеить живопись в «столовой палате» бумагой. При звучавших предложениях уничтожить живопись — это была единственная возможность ее сохранения, хотя Корин отмечал, что иногда заклейка «не может быть безвредна для росписи и рано или поздно испортит ее». Также он подчеркивал, что в закрытом состоянии живопись может сохраняться 20 лет и «заклеивать надо не клейстером, а специальным клеем, тогда золото не погибнет».
Примерно 25 лет роспись была заклеена бумагой и закрыта слоями краски. Но в связи с тем, что в конце XX в. «изменилось отношение к отечественной истории и культурному наследию прошлого, стало возможным восстановить работу Ф.Ф. Рихтера. Если в 1950-х годах эта реставрация считалась «фальсификаторской», «грубой», а ее автор снискал печальную славу непрофессионального поновителя дома Романовых, то в 1980-х годах началась переоценка его творчества». Знаковый момент в музейной истории палат — научная реставрация 1984-1991 гг., одним из основных принципов которой было восстановление интерьеров на основе проектов Ф.Ф. Рихтера, в результате чего живопись на своде «столовой палаты» получила второе рождение.
Реставрация росписи оказалась чрезвычайно сложной. Открывали ее с большими опасениями — «сначала маленькими зондажами, которые потом немного увеличивали, чтобы выявить состояние и наметить план работ. Самая большая проблема состояла в том, что штукатурка почти целиком отошла от свода. В течение двух лет в образовавшуюся полость постепенно, шприцами закачивали специальный раствор. На загрязненной и сильно поврежденной живописи имелись утраты, трещины поздние записи». Но результат оправдал кропотливую работу — роспись ХIX в. была успешно восстановлена и по сей день радует посетителей музея.
История живописи на своде «столовой» в музее «Палаты бояр Романовых» — своеобразное отображение того, как на протяжении более чем полутора веков менялось отношение к наследию Ф.Ф. Рихтера. Его деятельность получила признание в императорской России, практически полное забвение в советской, а в конце XX в. была по достоинству оценена профессиональным сообществом и получила объективную оценку.
Автор — Максимова Мария Николаевна, научный сотрудник отдела «Палаты бояр Романовых»