Письма из эвакуации сотрудников Государственного исторического музея 1941–1944 гг. Часть I

Переписка хранителей эвакуированных фондов с сотрудниками ГИМ в военные годы является важнейшим историческим источником. Она позволяет осветить не получившую широкого отражения в исторической литературе жизнь ГИМ в годы войны и повседневную жизнь музейщиков в трудных условиях эвакуации. Письма  фиксируют то, чего не найти в официальных документах – множество интересных и важных бытовых деталей, свидетельства подлинной жертвенности и самоотверженности людей. Они дают возможность прочувствовать и пережить вместе с их авторами трудные годы войны.

 

А.Я. Брюсов  — сотрудникам ГИМ
5 декабря 1941 г.

Дорогие друзья, я не знаю, к кому это письмо попадет в руки. Пишу ко всем сотрудникам ГИМ, еще остающимся в Москве. От Вас мы ни от кого не имеем известий вот уже два месяца. Перерыв в моих письмах в музей объясняются тем, что в начале ноября по распоряжению правительства мы переехали из Хвалынска в Саратов, а оттуда поездом ехали три недели до гор. Кустаная Казахской ССР, где теперь и находимся.

Грузы Исторического музея размещены, но еще не проверены после переезда. Помещение здесь хуже, чем в Хвалынске. Условия жизни тяжелые. Ящики музея выдержали многочисленные перегрузки и выгрузки (14 раз!) очень хорошо: ни один из них не разбился. К сожалению я не могу еще сказать того же о содержимом ящиков, так как я уже сказал, мы их после приезда еще не вскрывали. Надеюсь, что и содержимое цело.

За последние дни перед отъездом из Хвалынска мы срочно улучшали упаковку, переупаковывая некоторые слишком тяжелые ящики. При этом было обнаружено, что в нескольких случаях пастель была уложена в отделе бытовой иллюстрации без стекол, благодаря чему на нескольких портретах получились смазанные пятна и полосы. При переупаковке приняты были меры против этого. Других недостатков в упаковке какого-либо отдела во время переупаковок ничего не замечено, разве только иногда в описях оказывались пропущенные 2–3 предмета.

Очень плохо обстоит дело нашей письменной связи с Москвою и с Историческим музеем, в частности за последний месяц нашего пребывания в Хвалынске мы почти не получали писем из Москвы; последнее письмо было датировано 15/IX. Соответственно этому мы также давно не получаем зарплаты – последняя получка была за вторую половину сентября. Поэтому у многих из сотрудников ГИМа создалось довольно затруднительное положение. Я очень прошу принять в этом отношении какие-либо меры и, если возможно, перевести хотя бы часть зарплаты за прошлые месяцы телеграфом на Кустанай. Наш адрес: гор. Кустанай, Казах[ская] ССР, Советская ул., дом 55.

Погода нас здесь не радует. Стоят жестокие морозы в 25–30 градусов; да еще говорят, что это только начало, холодом здесь считают мороз в 40–45 градусов с сильным ветром и пургою. Не знаю, как мы перезимуем эту зиму, потому, что у многих одежда совсем не приспособлена к этому климату; нет валенок, нет теплых шуб и купить здесь это почти невозможно, так как пара валенок стоит 600 рублей. Я уже отморозил себе ноги и нос и хожу в повязке по дому, не выходя на улицу.

Если Ольга Александровна Гракова еще находится в ГИМе, то скажите ей, что директор местного музея очень сожалеет, что она сюда не приехала. Он ей приготовил даже комнату и штатное место в музее. Летом 1941 г. работники музея обнаружили вблизи Кустаная много археологических памятников, в том числе неолитического типа и «чудских копей», в которых в древности производилась добыча меди. Я надеюсь, что летом удастся поставить здесь хотя бы небольшие раскопки.

Вот и все о себе. О вас же, дорогие друзья, мы постоянно вспоминаем и жадно слушаем по радио сообщения о героической защите Москвы от немцев. Мы горячо надеемся и уверены, что не так уже долго всем нам ждать освобождения нашей прекрасной Родины от захватчиков и встречи всех вместе опять в нашей любимой Москве, в старом, хорошем здании ГИМа.

Всего, всего вам хорошего. Привет всем. Пишите побольше. Пишите о наших ополченцах, о музее, о Москве, о себе. Мы будем рады каждой вашей строчке. А. Брюсов.

P.S. Сообщите, пожалуйста, адрес Анны Самойловны Карповой и Бориса Яковлевича Закса. А.Брюсов.

 

А.Я. Брюсов  — А.С. Карповой
11 февпаля 1942 г.

Глубокоуважаемая Анна Самойловна, я только что запечатал ряд писем к Вам с отчетами, актом и проч., как получил пересланное М. Кот Ваше письмо, заставляющее меня писать Вам снова. Из содержания этого письма я вижу, что происходит какое-то недоразумение и, помимо своей воли, я оказываюсь при этом в чрезвычайно глупом положении.

Дело в том, что с конца 1941 г. наш эшелон был реорганизован в самостоятельное учреждение – «Объединенное музейно-библиотечное хранилище № 1» с утвержденным штатом в 50 человек и своим бюджетом. Уже в самом начале почувствовалась какая-то неслаженность. Наркомпрос централизовал выдачу нам зарплаты и прислал нужные для этого деньги, но одновременно вторично ту же зарплату за октябрь-декабрь нам прислали московские музеи и библиотеки…

Разрешите описать Вам положение в Омске и Кустанае, поскольку я его знаю. В Кустанае создано большое, хорошо организованное хранилище, в котором имеется строгая круглосуточная охрана грузов. Ведется систематическая проверка состояния всего груза; все описи проверяются, исправляются, составляются вновь, если их нет или они неудовлетворительны; по заданию НКП производится оценка всех вещей и составляется их характеристика. Для самого хранения организуются специальные камеры с разным температурным и гигрорежимом для разного материала. В штате есть специалисты реставраторы. Словом ведется строго научная, серьезная хранительская работа. Можно быть уверенным, что грузы будут в полной сохранности.

Ничего этого нет в Омске. Можно было бы и там, конечно, создать те же условия, но для этого нужен большой штат и крупные средства. А груза в Омске очень мало. Стоит ли из-за него организовывать там большое хранилище. Не лучше ли перевезти омский груз в Кустанай, затратив только деньги на перевозку? Трудность будет заключаться только в необходимости немного расширить площадь кустанайского хранилища. Поскольку я знаю, этого можно добиться, если Вы немного нажмете из Москвы на предс. Облисполкома т. Керимбаева. Но перевозку надо совершить весною, когда потеплеет. Холод опасен для некоторых грузов (особенно смена t°), да и очень дорого будет стоить погрузка и выгрузка зимою…

Я, конечно, готов принять на себя ответственность за наблюдением за грузами ГИМ и в Кустанае, и в Омске, но опять необходимо согласие Л.Д. Морозова на систематические поездки мои в Омск. Жить я предпочел бы в Кустанае, по причинам, о которых я пишу Вам в другом письме. Кроме того я не могу забывать о том, что по приказу т. Потемкина я отвечаю по научной части не только за 600 ящиков ГИМа, но и за все 2000 слишком ящиков разных музеев и библиотек, находящихся в Кустанае. Ясно, что постоянное мое пребывание должно быть не в Омске, где груза в 7–9 раз меньше.

В заключение должен Вам сказать, что бытовые условия в Омске много хуже, чем в Кустанае, при музее же в Омске никакого питания не организовано.

Очень Вас прошу передать мой самый горячий привет А.П. Смирнову и Курицыну. Я также глубоко уверен, что и другие наши ополченцы вернутся в семью ГИМ.

 

Продолжение по метке: Письма 1941-1945