Ярким представителем столичного купечества в XVIII веке был род Чиркиных. Начало деятельности Чиркиных в столице связано с именем серпуховского купца Родиона Степановича, который в 1713 году, приехал в Санкт-Петербург со своим сыном Иваном, занялся пивоварением и продажей крепких напитков.
Впоследствии, Чиркины стали откупщиками государственного винного откупа. Они владели обширными участками земли на территории Васильевского острова, где находились жилые каменные здания, пивоваренный и солодовенный заводы, торговые лавки, и другие строения; владели и бумажно-полотняной фабрикой в Малой Охте. На их фабриках и заводах трудились крепостные — мастера и подмастерья. Чиркиным принадлежала Русская судоходная компания. Известно, что откупная деятельность, особенно в столице, была сложным, но исключительно прибыльным занятием. Беря на откуп питейную продажу, откупщики скапливали значительные состояния.
Несмотря на известность и успешную предпринимательскую деятельность этой купеческой династии, к концу XVIII столетия Чиркины оказались разорены, их имения попали под секвестр за долги и были проданы, движимое имущество также распродано. В чем причина такого стремительного падения? Ответ на этот вопрос мы постараемся найти в документах из собрания Отдела письменных источников. В немногочисленной литературе разорение этого купеческого рода связывают с событиями государственного переворота 28 июня 1762 года. Что же произошло тогда?
В это время сын Родиона Степановича, Иван Родионович Чиркин, уже стал директором питейных сборов и содержал кабаки Санкт-Петербурга и Ингерманландии. 28 июня 1762 года совершается государственный переворот, на престол восходит Екатерина II. По этому поводу, несколько дней в кабаках пили солдаты и люди других чинов «безденежно», то есть не платив, а также расхищали посуду и другую утварь. Можно ли было предотвратить такой разгул? Здесь уместно вспомнить известного всем купца Савву Яковлева, который, прослывший своей скупостью и жестоким нравом, в этой ситуации попросту отказался бесплатно поить гвардейцев. По одной из версий, Екатерина II даже пожаловала Яковлеву медаль «за скупость». В другом положении оказался Иван Родионович. Его питейные дома были разграблены, а убытки, не по «продажным», а по «истинным» ценам, составили 15089 рублей.
Сумма по тем временам не малая. (Для сравнения: все свое недвижимое имение, включающее дома и торговые лавки, Чиркин оценивал в 69 тысяч 500 рублей). Из 15089 рублей в откупную сумму Чиркину зачли 10 549 рублей, остальные надлежало получить. Данные об убытках, полученные в результате следствия камер-конторы, вероятно, могли и не отражать реально причиненного ущерба. Но кто, как не сам пострадавший, может оценить причины собственного разорения? В отделе письменных источников хранятся челобитные, написанные Иваном Родионовичем десятилетие спустя после государственного переворота, в которых он излагает целый ряд причин, приведших его к «бедственному положению».
Одна из них – вложение денег в строительство Ораниенбаума – императорской резиденции – более 70 тысяч рублей! Другая – захват его денег (также, порядка 70.000 рублей) бывшим товарищем по откупной компании – Саввой Яковлевым, который был упомянут выше. Известно, что в 1759 году Савва Яковлев берет на откуп все питейные сборы Москвы и Санкт-Петербурга, Ингерманландии, Кронштадта и Ладоги на семь лет. Так, он становится обер-директором, а его товарищи по откупной компании директорами питейных сборов, среди которых значится и Иван Родионович Чиркин. Вскоре Савву Яковлева уличают в получении «в свою пользу двоекратной накладки на продажную французскую водку прибыли». Сам Яковлев заплатил в качестве откупной суммы 36050 рублей, «а достальные слагал на товарищей своих». Согласно документам, компанейщики Саввы утверждают, что
«весь сбор от продажи французской водки имел он Яковлев в одних своих руках и чинимыми на нее накладками пользовался один же».
Они не только никакого в том участия не принимали, но и не имели ни малейших сведений об этом. Камер-контора, учитывая эти обстоятельства, распорядилась взыскать всю сумму с Яковлева, но он подал апелляцию, рассчитывая отсрочить взыскание, или вообще избежать его. Дело было взято на рассмотрение Правительствующего Сената. Доводы Яковлева оказались неубедительны, и решено было взыскать недоплаченную сумму именно с него. Тем, не менее, второй департамент, противореча указу, во время отсутствия императрицы и отбывшего в Москву первого департамента, начал взыскивать откупную сумму с товарищей С. Яковлева, и даже приступил к продаже их недвижимых имений. Можно предположить, что подобная «путаница» в исполнении указа, явилась результатом заступничества: известно, что С. Яковлев, пользовался покровительством самого Г.А. Потемкина. Среди пострадавших, как очевидно, был и Иван Родионович, тщетно взывавший к справедливости в своих обращениях к императрице. Обстоятельства этого дела изложены в одном из документов. Чтобы продолжать платить откупа в казну и сохранить репутацию, Иван Родионович вынужден был брать деньги в долг, о чем он также пишет в челобитных. Но больше всего, по словам самого Чиркина, он пострадал во время пожаров, во время которых у него сгорели дома и лавки, а также имущество на 38 тысяч рублей, «здесь и в Швеции». На Васильевском острове сгорели три дома, в том числе и тот, в котором он жил, а также пивоваренный, солодовенный, водочный заводы, кожевенная и крахмальная фабрики, «и все … движимое без остатку превращено в пепел». Пожар, возникший 24 мая 1771 года в пеньковых амбарах на Санкт-петербургской стороне, перекинулся из-за сильного ветра через Малую Неву, на Васильевский остров, где на 4 и 5 линиях располагались дома и заводы Чиркиных.
Эти трагические обстоятельства дали нам информативные документы – реестры сгоревших построек. Кроме жилых домов и сараев, обращает на себя внимание наличие регулярного сада и оранжереи, устроенных, вероятно, в подражание парковым ансамблям дворянских усадеб. Пострадавшие при пожаре заводы – пивоваренные, солодовенный и водочный. При пивоваренных заводах варили красное и белое пиво, а также полпиво (легкое пиво) на «английский манер». Там имелись жилые покои и сени для пивоваров и работных людей, погреба для поставки запасных питей в лед в летнее время, амбары для поклажи припасов солода, хмеля и прочих ингредиентов. Одна из пивоварен располагалась на берегу Малой Невы. Для пивовара и рабочих там имелась «изба на сваях», а «при оной пространная пристань вымощенная тесом, на сваях». В каменном солодовенном заводе нижний этаж предназначался для «рощения» солода, верхний – «для поклажи ячменя и прочего». Другой завод, с двумя каменными овинами для сушения солода, были оборудованы большими мельницами, где для молония использовалась тягловая сила лошадей.
Существует мнение, что купцы были склонны преувеличивать размах своих бедствий. Возможно, это так, но лишь отчасти. Еще один любопытный документ подтверждает истинно бедственное положение Ивана Родионовича – реестр с перечислением фамилий лиц, не сдавших деньги на сооружение «монумента». Вероятно, речь идет о сборе средств на сооружение «медного всадника», памятника Петру I. На оборотной стороне листа видим приписку о том, что Чиркин отказался сдавать деньги вследствие «великих убытков и разорениев».
Среди документов ОПИ имеется опись движимого имущества покойного Ивана Родионовича: серебряная посуда, иконы, портреты и другое. В первых строках упомянуты два жалованных ковша «позолоченные с прописью весом 659 золотников».
Известно, что серебряный ковш в стиле рококо Елизавета Петровна пожаловала Ивану Родионовичу Чиркину 1755 году за «приращение питейных сборов», который ныне хранится в Эрмитаже. Можно предположить, что это один из ковшей, упомянутых в описи. А вот местонахождение второго пока нам неизвестно.
Опись недвижимого имущества приложена к челобитным Ивана Чиркина, в которых он, пытаясь избежать разорения, просил Екатерину II позволить ему продавать имения по вольной цене и «крепости писать». Несмотря на просьбы к императрице, имение все же попало под секвестр за долги, которых, согласно реестрам и черновым записям, было более 20000 рублей. Сын Ивана Родионовича, Александр, после смерти отца, пытался расплатиться с кредиторами, сдавал в аренду имеющиеся дома под харчевную и питейную продажи. Один из обнаруженных документов – письмо Александра Чиркина архипастырю. Александр просит архипастыря о помощи, и рассказывает архипастырю про контракт, который он заключил с братом жены Гаврилой Зиминым в августе 1778 г. Согласно контракту Зимин получил в наем 10 деревянных лавок, 2 каменных дома и погреба с жилыми покоями на пять лет за 5000 рублей. Но судя по тому, как Александр Иванович описывает в письме обстоятельства этой сделки, мы делаем вывод, что договор мог быть фиктивным:
«…Зимин, под видом спасения моего имущества, уговорил меня на то, чтоб я ему дворы и лавки законтрактовал на пять лет будто за взятые у него деньги 5000 рублей..»
То есть, получается, эти деньги Чиркин не получил, но согласился на уговоры родственника, чтобы лавки и дома не попали под секвестр. Деятельность Чиркиных в последние годы жизни Ивана Родионовича и его сына Александра, который пережил отца всего на 7 лет, была мотивирована необходимостью погашения больших долгов, и угрозы потери недвижимого имущества, которое после его смерти, его жена и сын продали. В журнале «Русская старина» в 1883 году (т.XXXVIII, 1883, с.680) была опубликована заметка И.Чернова о Чиркиных, где автор пишет, что «потомки его и по настоящее время в Серпухове, живут бедно». Что же стало с ними в дальнейшем? Это еще предстоит выяснить.
Вот немногие из тех документов, которые рассказывают нам, при каких обстоятельствах происходило разорение одной известной купеческой династий XVIII столетия. В Санкт-Петербурге память о Чиркиных хранят дом №8 в Академическом переулке на Васильевском острове, а также «Доходный дом Чиркина» (№5) на Малом проспекте Васильевского остова. Эти дома, разумеется, перестраивались в XIX и XX вв., но сохранили память о первых владельцах. Самой же значительной постройкой является Благовещенская церковь на Васильевском острове, ктиторами которой являлись Чиркины, и которую читатели могут посетить, а может быть, уже посещали.
Иван и Александр Чиркины похоронены на кладбище Александро-Невской Лавры, на территории некрополя XVIII столетия, месте упокоения дворян и аристократов, что подчеркивает высокий статус и заслуги этого купеческого рода.
