Дневник И.Д. Демченко. О Российской армии 1917 года. Часть I

Илья Данилович Демченко родился в 1892 г. в поселке Новоукраинка в семье служащего 3 сентября 1915 г. прикомандирован из состава 6-й роты в нестроевую часть для письменных занятий. В ноябре 1916 г. был назначен делопроизводителем полкового и полевого судов. В апреле 1917 г. произведен в унтер-офицеры. В этом же году вступает в Большевистскую партию. После войны, вернулся домой, где в начале 1919 г. становится военным комиссаром Новоукраинки. Весной был назначен комиссаром 17 артиллерийского дивизиона и выполнял обязанности комиссара 6 Украинской Советской дивизии, которая входила в 6 Красную армию. В июне 1919 г. в районе Полтавы принимал участие в боях с армией Деникина. Скончался в 1967 г.

В своих дневниках он красочно описывает быт, личное психологическое состояние и общее настроение в рядах Российской армии.

Приведем отдельно выдержки из дневниковых записей при нахождении на Юго-Западном фронте в январе-феврале 1917 г. В условиях затяжной паузы активных боевых действий, состоянии позиционной войны происходит изменение привычного уклада жизни военнослужащих: отсутствие четких планов, обособленность от тыла, появление излишнего свободного времени, слухи о политическом положении в стране. Всё что потом привело к переворотам 1917 года и полному моральному разложению Российской армии.

Одна из тетрадей И.Д. Демченко.

10 Января 1917 г., с. Невольное

Проснулся. Еще 8 ч. утра, но спать не хочется. Дома я немного привык подыматься рано. И теперь лучше, а то подыматься в 10 часов как-то неудобно, как это я делал раньше. Полк наш на позиции. Участок неспокойный. И днем, и ночью орудийная хотя и редкая стрельба. Мы от позиции в 5 верстах. Сюда снаряды не достают, но по штабу полка бьет хорошо.

Принял свое судебное дело. Мой заместитель немного запустил его, и придется разбираться во всем. Почти целый день приводил все в порядок и только часов в 12 лег спать.

12 января

За вчера ничего не произошло. Редкая артиллерийская стрельба. Немного привел в порядок переписки. Вечером поиграли в карты немного.

Отвечаю сегодня знакомым на полученные письма, а их собралось около 30 штук, и всем надо почти ответить. Послал письма домой, Сулла-Петровской, Варе, Наце, Лиде, Леле, Марусе (это все знакомые бабы^*), сестре Мане, Шуре. Еще осталось на несколько ответить. Получил от дяди Феди из Лондона 4 открытки видовые – очень интересные, и послал их папе домой, он будет рад. Послал и дяде письмо. Уже около часу ночи.

13 Января

Проснулся около 9 часов. Приготовил несколько и сдал делопроизводителю суда. Просидел у него часа два. Это милая личность, открытый человек и понимающий человечество. Пообедал у него и возвратился.

Большую часть переписок сделал и теперь лодырничаю. Ко мне теперь, слава Богу, не пристают, и я знаю только свое дело. Делопроизводитель сказал, чтобы я вел только судную часть и больше ничего. Мне это на руку. Все равно, сколько не работай – все равно, так что лучше меньше иметь всякой работы. Вечером играли в карты.

15 Января 1917 г., с. Невольное

Скучаю сильно домой. Писем им послал много уже, но от них не получаю. Работы почти нет.

Сегодня собираемся ехать в Рожище за сахаром и достать еще кое-чего для бражки. Часов в 5 дня выехали. Погода чудная, мороз небольшой, маленький снег, и лошади во всю бегут. Еду я с товарищем Маревичем. У него там есть знакомый в лавке Всероссийского Земского Союза, и даст нам сахару.

Через час приехали в Рожище и разыскали лавку. Посидели с полчаса, напились чаю, захватили 20 фунтов сахару и дуем обратно.

Для бражки только нашли ½ дрожжей. Нужно было хмель и еще кое-чего, но ничего этого не оказалось в Рожище. Возвратились обратно около половины девятого. Сахар раздали по 5 фунтов. Бражку один писарь обещает сделать и без хмели. Нашли ему муки, дали дрожжи, 3 фунтов сахара на пробу, что выйдет. Он приготовил и сказал, что через сутки можно будет приготовлять. На зло его послали в хоз. часть и мы сами решили сделать. Поиграли в карты и легли спать, так как уже 12 ч. ночи.

16 Января 1917 г.

Смеемся с нашей бражки, что выйдет. Писарь наш ушел утром, а сами не сделаем, наверно. Решили еще подождать до завтра – будет крепче, думаем. На позиции спокойно. Редкая орудийная стрельба.

17 Января 1917 г.

Ждем вечера готовить бражку. Работы мало. Был в нашей лавке полковой с товарищем Чередниченко. Купили табаку, папирос. Захватили 5 бутылок вина. После обеда выпили вино и смеемся, что будет с бражки. Вот и вечер. Начались приготовления, и, в конце концов, часов около 11 получилось что-то вроде пива, но не хорошее совсем и не крепкое. Мы начали угощать «деда Трифонова», и в конце он опьянел. Начал выдавать свои штуки и мы все прямо качались со смеха. Засиделись почти до 2 часов ночи. Трифонов до слез нас смешил. Счастливая, беззаботная личность. Ему всегда почти весело и он мало беспокоится о всем.

18 Января 1917 г.

Проснулись. Уже почти 10 часов утра. Наскоро позавтракали и за работу, хотя ее и мало, но все-таки надо делать. Был у делопроизводителя и почти просидел до вечера. Приезжала жена командира полка (она гостит тут) и уехала с командиром. Куда-то на спектакль.

Возвратился в канцелярию. Смеюсь с Трифошки, что выделывал вчера. Начал опять строит шутки, и все заливаемся во всю. Из дому нет писем. Беспокоюсь, почему это не идут. Передал сегодня одним солдатом домой письма и 5 фунтов сахара, так как дома его очень тяжело достать. Послал ответы некоторым знакомым.

На позиции спокойно. По ночам совсем тихо стало что-то. Пришла телефонограмма о командировании одного писаря из нашего полка в штаб новой формируемой 154-й дивизии. Я думаю проситься туда, и мой знакомый Чередниченко.

Неизвестный фотограф. Трое неизвестных из нижних чинов российской армии. До 1917 г. — **Трое неизвестных из нижних чинов российской армии.** Неизвестный фотограф. До 1917 г.

24 Января

Ничего нового нет. Из дому получил два письма. Все там по-старому. Послал им ответы и знакомым. Адская скука, на душе что-то тяжело, надоела эта мерзкая обстановка. О конце нечего и думать. Придется еще довольно настрадаться, кажется. Германия держится очень крепко, и ее нелегко побороть, а наши, как видно, думают настоять на победе. Победа-то конечно нам необходима, но при таких порядках, как у нас всюду, вряд ли можно рассчитывать на благоприятный исход для нас. Как бы там ни было, но уже так все это опротивело, что порой находят такие минуты, что кажется нет смысла жить. Что будет, но пока страдаешь ни за что, ни про что. Говорить нельзя, да оно, положим, и бесцельно. Из этого ничего не выйдет, кроме еще тяжелой обстановки, чем она есть. Так что приходится терпеть – единственный исход в данное время.

25 Января 1917 г.

Проснулись. Уже 9 час. Ночью подлые немчуры сняли нашу заставу — 5 роты, командир, которой наш бывший адъютант Наместников. Оказалось несколько человек убитых и раненых и 11 человек забрали в плен. Оказалось, что эта застава дальше от наших окопов, чем от немчуры, почему они воспользовались этим и при помощи заградительного огня в тыл заставы подошли и беспрепятственно увели всех, так как поддержки нельзя было дать, ввиду страшного заградительного огня. Конечно, пошли усиления по команде и неприятности командиру полка.

Послал письмо домой. Тяжело почему-то. Вообще поездка домой хотя и принесла мне удовольствия и родным, но зато теперь все время чувствую себя неважно. Скучно. Хотелось бы уже не видеть всего этого, и быть далеко-далеко от Волыни. Иду после обеда к делопроизводителю с бумагами. Пообедал у него. Хотел идти, подлецы немчуры начали обстрел Невольного. И когда мы вышли из хаты, с визгом пронесся один, потом другой снаряды и разорвались вблизи нашей канцелярии. Смеемся и идем опять в хату. Немчуры пустили еще несколько снарядов, и затем все затихло.

Попрощался и иду к себе. Один снаряд перелетел через нашу хату и разорвался в 15 шагах, а другой не долетел 15 шагов и разорвался. Счастливо отделываемся пока. Попади в хату, и без несчастья не обошлось бы, а так, слава Богу, ничего, только окно одно вылетело от сотрясения и все.

28 Января 1917 г.

Получил письмо от Тани (сестры) из дому. Все здоровы. Послал им ответ и Леле в Херсон. Пишут многие знакомые, но всем не приходится отвечать. Погода чудная, небольшой мороз, снег маленький.

Был у делопроизводителя после обеда и почти просидел до вечера. Теперь мне хорошо, работы очень мало. Несколько переписок в день поступает, и я исполняю, а больше почти ничего не делаю. Так что приходится самое большое – работать два-три часа в сутки, а то лодырничаю. Делопроизводитель поддержал меня хорошо, и только благодаря ему теперь пользуюсь свободой, никто ко мне не касается. А это самое главное во избежание крупных разговоров, как бывало раньше.

Вечером играем в «подкидного дурака». Часто теперь увлекаемся этой игрой в часы отдыха, но обыкновенно по вечерам. Немного скучновато, но приходится потерпеть немного. Думаю, что конец скоро будет. Засиделись почти до 1 часа ночи и собираемся спать. Не хочется спать, думаю как хорошо было бы зажить дома, вдали от этих мест.

Подготовлено Отделом письменных источников Государственного исторического музея

Продолжение публикации — через две недели