Венецианская республика, прославленная своими богатствами и могуществом на море, чьи корабли принесли гибель Константинополю в 1204 г. и держали в страхе всю Адриатику вплоть до турецких завоеваний, в XIII–XIV вв. была одним из главных центров средиземноморской торговли. И хотя успеху сделок с ближневосточными и адриатическими купцами часто способствовала военная мощь венецианского флота, государство, чьи земельные владения не способны были прокормить собственное растущее население, не могло полагаться только на силу. Мощнейшим мирным орудием Венеции стали ее монеты из драгоценных металлов: с конца XII в. – серебряный гроссо (матапан), а с 1284 г. – золотой дукат. Этими монетами венецианские купцы расплачивались по всему Восточному Средиземноморью за зерно, специи, меха, лес и рабов, ими оплачивали услуги шпионов, их преподносили в дар. За качество монеты и пробу содержащегося в ней металла отвечал Венецианский монетный двор.
В собрании отдела нумизматики ГИМ хранится более 50 серебряных гроссо Венеции XIII–XIV вв. На аверсе этих монет изображен Христос, сидящий на престоле, с Евангелием в левой руке, на реверсе – правящий дож, принимающий знамя у святого Марка, покровителя Венеции. Надпись, обрамляющая эту композицию, содержит их имена и титул дожа.
Традиционно считается, что гроссо весил 2,17 г, но в реальности вес отдельных экземпляров мог колебаться на десятые доли грамма как в большую, так и меньшую сторону. Процесс производства предполагал получение определенного количества монет из марки серебра (238,5 г). Например, в 1278 г. монетному двору было предписано изготавливать 109,5 гроссо из марки серебра.
Забота венецианцев о стабильности и поддержании высокой пробы валюты вызывает истинное восхищение, особенно если вспомнить о том, что собственных месторождений драгоценных металлов в их владениях не было. В Средние века зачастую при оскудении рудников или экстренной потребности в крупных суммах содержание драгоценного металла в монете значительно сокращалось. Венецианцы же пошли иным путем. На монетном дворе был введен жесткий контроль качества металла, а вопросы, связанные с регулированием денежного обращения, периодически возникали на повестке органа исполнительной власти республики – Совета Сорока.
Источником драгоценных металлов для республики стали рудники Германии, Чехии, Венгрии, Сербии и Боснии, поступало серебро и из Византии. Частные лица могли продать монетному двору или сдать в перечеканку имевшееся у них серебро и золото. Здесь принимались не только старые, обрезанные монеты, но и, по желанию собственников, украшения и сосуды, как это было во время печально известной войны Кьоджи в 1378–1381 гг. Кроме того, на все иностранные деньги и слитки, ввозимые на территорию республики, требовалось подать декларацию в течение двух–трех дней, а после представить на монетный двор для перечеканки. Здесь их принимали на вес и переплавляли, а получившийся сплав очищали от примесей и брали пробы, доводя чистоту драгоценного металла до установленного стандарта. Для очистки серебра применяли т.н. процесс купеляции. Франческо Пеголотти, автор знаменитой «Практики торговли», в рецепте смеси для купеляции упоминает пепел виноградной лозы, рога козы и оленя, дважды вываренные кости самца косули, наждак и буру (натриевую соль борной кислоты), но в целом выбор ингредиентов был достаточно широк. После разогревания этой смеси в печи требовалось в определенной пропорции добавить свинец, а когда он расплавится – серебро или его сплав с золотом. Далее следовало при помощи мехов подавать к тиглю воздух. В результате недрагоценные металлы и лишние примеси вступали в реакцию с компонентами смеси, отделяясь от драгоценного металла. После охлаждения его взвешивали снова, определяя таким образом потерю в весе, или «угар». Процедуру купеляции на Венецианском монетном дворе повторяли до трех раз. Если в очищенном серебре оказывалась примесь золота, их разделяли, нагревая в тигле с серой. Серебро, смешиваясь с серой, поднималось на поверхность, а золото оставалось на дне. Далее серебро от серы отделяли, нагревая смесь с железом, а золото очищали до самой высокой пробы (24 карата), многократно повторяя нагревание в смеси с глиной и солью. Недрагоценные металлы также выделяли, чтобы использовать в качестве лигатуры – добавки к драгоценному металлу для прочности и износостойкости. Прежде чем снова смешаться в тигле, но уже в предписанной пропорции, драгоценные металлы проходили апробацию на камне.
Из подготовленного сплава отливались слитки определенного веса, расковывались в тонкие металлические листы и разрезались на квадратики, из которых вырезались круглые заготовки. Эти заготовки выборочно взвешивались, прогревались, отбеливались в толченом винном камне, соли, иногда – моче. И только после этих разнообразных процедур заготовки передавались чеканщикам, чтобы стать полноценными монетами.
Проба венецианских серебряных гроссо десятилетиями оставалась стабильно высокой. Результаты современных рентгено-флуоресцентных анализов показывают, что на поверхности монет конца XIII в. содержалось от 89 до 97,5% серебра. В сплаве также присутствовало не менее 2–3% меди, незначительные количества свинца, ртути и золота.
Прежде, чем сияющие кружочки драгоценного металла отправлялись в руки торговцев и менял, они еще раз проходили процедуру проверки веса и качества. На этом, правда, контроль не заканчивался. Специальные чиновники, имевшие полномочия проверять сейфы и дома менял, следили, чтобы вес монеты в обращении сохранялся, а особо предприимчивые граждане не обрезали ее, лишая части стоимости. Уличенных в хранении обрезанных монет ожидал штраф. Для менял он составлял 8 денариев с 1 гроссо (т.е. ¼ часть), для частных лиц, не столь искушенных в подобных ухищрениях, – 2 денария (1/16 часть). Наказания для тех, кто непосредственно принимал участие в таком мошенничестве, были куда строже, вплоть до отсечения руки с последующим изгнанием из города. Взяточничество и махинации с драгоценными металлами на самом монетном дворе карались еще более строго, вплоть до смертной казни. Такова была Венеция – утопая в богатстве и роскоши, она в первую очередь стремилась защищать интересы собственных граждан, того сообщества людей, что днем и ночью трудились во имя блага и чести республики, оберегая ее от военных угроз, экономических неурядиц и природных катастроф. И даже если речи хитрого и прагматичного венецианца оказывались лживы, все еще можно было верить венецианскому гроссо или дукату.
Автор — Е.В. Бирюкова, научный сотрудник отдела нумизматики ГИМ