Существенное отличие средневековой материальной культуры от современной, вызывает множество вопросов даже среди специалистов, много лет ее изучающих. Нередко археологи находят предметы, назначение которых им совершенно неясно. Правда в их защиту следует заметить, что чаще всего, найденные ими изделия сохраняются фрагментарно, что затрудняет их атрибуцию.
В данном случае, исследовательский интерес коснулся загадочного предмета, долгие годы хранившегося в фондах Исторического музея. Он был обнаружен в начале 30-х годов прошлого века, во время археологических наблюдений за строительством первой очереди московского метрополитена. Находка происходит с участка трассы, расположенного в начале ул. Волхонка из культурного слоя XVI-XVII вв.
В описи находок интересующее нас изделие, представляющее собой круглое основание диаметром 9,5 см. и поднятые вверх на 2,5 см. края, собранные в равномерные складки из кожи обозначено как кисет. В трех местах над верхним краем чаши выступают частично оборванные ремешки, самый высокий из которых сохранился на высоту 7 см. Жесткая формовка, значительная толщина кожи и отсутствие следов нитяного шва указывают на то, что это изделие не могло быть кисетом.
Поиски функционального назначение этой находки заставили нас вспомнить, что с XVI века в непосредственной близости от места находки располагался московский Колымажный двор, память о котором сохранилась в названии проходящего здесь Колымажного переулка (Конюшенной улицы).
По форме загадочный предмет напоминает конские башмаки, о существовании которых известно лишь в среде лошадиных ветеринаров и редкой ныне профессии конезаводчиков. Подобные приспособления ветеринары используют для сохранения лошадиных копыт при получении определенных травм, например накола, что позволяет не запирать лошадь на конюшне, а дает ей возможность двигаться. Современные конские башмаки снабжены специальными застежками или липучками, с помощью которых он крепится к ноге лошади. Более древние аналогии можно обнаружить в европейских музеях, в частности в музее обуви расположенного в городе Генте, где хранятся лошадиные башмаки прошлого века, изготовленные из кожи, крепившиеся к лошадиной бабке с помощью ремней. В консультации, любезно предоставленной основателем этого музея — господином Хабракеном[1] отмечено, что кроме ветеринаров такие башмаки надевались на ноги лошади при стрижке зеленых газонов, которые, до распространения механизированных газонокосилок, производилось с использованием лошадей. Именно в целях предотвращения вытаптывания газонов в процессе их скашивания, хранящиеся в музее Гента лошадиные башмаки снабжены толстой кожаной подошвой.
Версию о принадлежности кожаного изделия к лошадиному снаряжению поддержали российские конезаводчики и специалисты по конскому снаряжению, к которым мы обратились за консультацией[2]. Относительно малый размер нашей находки может объясняться несколькими причинами: мелкопородностью скота, который отмечали многие иностранные визитеры, в частности Сигизмунд (Зигмунд) Герберштейн, а также значительным усыханием кожи в процессе хранения. К тому же, башмак мог быть изготовлен для жеребенка. Таким образом найденный при археологических наблюдениях на Волхонке предмет мог использоваться в лечебных целях на Колымажном дворе. На существование в России людей, занимавшихся лечением домашнего скота (коновалов) указывают различные документы, в частности, трехъязычный лексикон Ф. Поликарпова.
Говоря о возможном использовании подобного приспособления нельзя не вспомнить и о конокрадах, деятельность которых также отмечена во множестве письменных источников. «Коневая татьба», считавшаяся самым распространенным типом воровства, неоднократно упоминается в статьях Русской правды, Соборного уложения 1649 года и других документах правового регулирования, относивших ее к наиболее тяжким преступлениям. О конокрадстве свидетельствуют и некоторые новгородские берестяные грамоты, стратиграфическая дата которых относится исследователями к концу XIV – началу XV в. В частности, в грамоте № 25 речь идет о суде по поводу краденого коня, а грамота № 305 представляет обрывок письма к господину, где упоминается украденный конь.
Башмаки, одевавшиеся на лошадиные копыта, использовались ворами (татями) для маскировки следов копыт, по которым можно было проследить путь ворованного животного. Кстати, воровать предпочитали именно жеребят, поскольку по прошествии довольно непродолжительного времени их опознание становилось практически невозможным.
Вот о таких сюжетах из жизни средневековой Москвы, может поведать одна из находок, сделанных во время строительства метрополитена.
[1]Хотелось бы сердечно поблагодарить основателя музея «Shoes Or No Shoes» господина Вильяма Хабракена, за предоставленную им информацию.
[2] Автор выражает благодарность археологу В. В. Новикову и конезаводчику Панфилову К.М. за консультацию по поводу функционального назначениянашей находки.
Автор — Дмитрий Осипов, научный сотрудник Исторического музея