«В некоторых домах вблизи Кремля стены домов пробиты снарядами, и, вероятно, в этих домах погибли десятки ни в чем не повинных людей. Снаряды летали так же бессмысленно, как бессмыслен был весь этот шестидневный процесс кровавой бойни и разгрома Москвы»
Максим Горький. В Москве // «Новая Жизнь» № 175. 8(21) ноября 1917 г.
События, произошедшие в Москве в период с 27 октября по 2 ноября 1917 года, современники и очевидцы прозвали «Кровавой неделей». «Началась гражданская война» — написала газета «Утро России», заключая рассказ о первом дне вооруженного противостояния между Московской городской думой и Комитетом общественной безопасности с одной стороны и Военно-Революционным комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов с другой.
Особое значение в боях за город имел Кремль — на его территории находился главный источник оружия и боеприпасов. За неделю он успел по очереди побывать сначала в руках красногвардейцев, затем — сторонников Временного правительства. Чтобы овладеть им окончательно, Военно-Революционным комитетом было принято решение использовать имевшуюся в распоряжении артиллерию. Обстрелы производились с разной степенью интенсивности в течение двух дней 31 октября — 1 ноября и предопределили исход противостояния.
И хотя масштаб разрушений был бы в разы значительнее, если бы артиллеристы использовали не картечь, обстоятельства обстрела потрясли современников: «Но что сталось с нашим Кремлем?! Замолк рев артиллерийской пальбы, затих шум братоубийственной бойни, и из праха и дыма гражданской войны глядит он на нас, зияя ранами, разбитый, оскверненный, опозоренный Кремль — твердыня нашего духа, немой свидетель прежней нашей славы и настоящего позора, сложенный по кирпичу трудами поколений, залитый в каждом камне кровью его защитников, стоявший свыше полтысячи лет, переживший всякие непогоды и бури и павший ныне от руки своего же народа, который через полтысячи лет стал разрушать свои вековые святыни…» (Епископ Нестор Камчатский. Расстрел Московского Кремля (27 октября — 3 ноября 1917 г.).
В этой связи особенно показательна участь Покровского собора. Не имея стратегического значения и не будучи основной мишенью, он отделался лишь несколькими осколочными попаданиями, самым серьезным из которых было попадание в главу ближайшей к Кремлю церкви Входа Господня в Иерусалим: осколок пробил железное фигурное покрытие и кирпичный свод церкви и застрял в нише под окном нижнего яруса. Пострадал также и деревянный иконостас.
Вызванные этим повреждения в интерьере церкви были законсервированы, так, что любой желающий может увидеть их и сегодня.
Строительные леса для устранения повреждений на церкви Входа Господня в Иерусалим возвели еще в 1918 г. на средства причта.
Покровский собор в то время оставался действующим храмом. Денег у соборян катастрофически не хватало: первые годы советской власти отмечены неопределенностью для храмов по всей стране. И только после того как в 1923 г. в соборе был открыт историко-архитектурный музей, удалось завершить реставрацию церкви и снять строительные леса. На полноценную реставрацию сначала перекрытия, а затем главы ушло долгих шесть лет — то есть столько же, сколько в XVI веке заняло строительство всего Покровского собора.
Это сопоставление как нельзя лучше подчеркивает уязвимость и беззащитность кажущихся на первый взгляд незыблемыми памятников древности, особенно в наши дни, когда человек достиг настолько значительного прогресса в деле уничтожения себе подобных, что любой конфликт может иметь непоправимые последствия.