«Перезвоны»: литературно-художественный
журнал. — Рига, 1925–1929
В отделе книжного фонда Государственного исторического музея хранится много уникальных и ценных книг. Есть среди них и редкие периодические издания, многие из которых дошли до нас в единичных экземплярах. Один из таких раритетов — полный комплект журнала «Перезвоны», выходившего в Риге с 1925 по 1929 год.
Начало XX века стало для Российской империи временем грандиозных потрясений. В результате произошедших катаклизмов часть российского общества оказалась оторвана от родины и рассеяна по всему миру.
В этой ситуации русский язык стал главным свидетельством принадлежности к ушедшей России, поэтому одной из наиважнейших своих задач эмигранты первой волны считали сохранение русской культуры и русского языка. Самой распространенной и эффективной формой передачи культурных традиций стала периодика. Такой формат изданий был удобен прежде всего экономически: журналы были дешевле, их легче было издавать и распространять по подписке. Да и для российских эмигрантов, в массе своей людей небогатых, газеты и журналы были более доступны, чем книги.
Центры издательской деятельности в 1920 — 1930-е годы находились практически во всех крупных городах мира, куда устремились основные потоки русских эмигрантов: Париже, Берлине, Праге, Белграде, Харбине, Брюсселе, Сан-Франциско и др.
Один из таких центров сложился в Риге, столице окраинной Лифляндской губернии, ставшей с 1921 года Латвийской республикой — независимым государством. Именно там, в 1925 году начинает выходить иллюстрированный литературно-художественный журнал для семейного чтения «Перезвоны». Финансировал выход журнала предприниматель и меценат, директор-распорядитель страхового общества «Саламандра» Николай Алексеевич Белоцветов. После революции ему удалось сохранить фондовый капитал, переместив центральный офис «Саламандры» в Копенгаген. Сам он переехал в Ригу, где вплотную занялся издательской деятельностью. Для ее осуществления он создал одноименное акционерное общество печатного дела, которое, кроме журнала «Перезвоны» издавало газету «Сегодня», одну из самых читаемых в русской эмиграции, журнал для юношества «Юный читатель», сборники, посвященные Дню Русской Культуры, сочинения русских классиков и др. Номинальным редактором этих изданий являлся брат Николая Алексеевича, педагог Сергей Алексеевич Белоцветов. Также к работе в «Перезвонах» был привлечен и один из самых ярких деятелей рижской эмиграции Иван Созонтович Лукаш — писатель, журналист, редактор газеты «Сегодня».
Основной целью «Саламандры» являлась просветительская деятельность — приобщение оторванных от родины русских к великому прошлому России, к ее истории, искусству, а также знакомство с литературными новинками. «Перезвоны» создавались как еженедельник для семейного чтения в традициях русского дореволюционного иллюстрированного журнала (по типу «Нивы», «Родины» и «Севера»). Представители редакции имелись в Эстонии, Литве, Польше, Финляндии, Чехословакии, Югославии, Болгарии, Франции, Германии, Египте, Турции, США и Китае. Отличительной чертой журнала было то, что большая часть публикуемых материалов предоставлялась авторами специально по заказу редакции, тогда как другие издания часто пользовались перепечатками.
Первый номер «Перезвонов» вышел 8 ноября 1925 года. Изначально, издание было еженедельным, каждый номер насчитывал 24 страницы. С февраля 1926 года периодичность выхода сокращается до двух раз в месяц, а количество страниц увеличивается до тридцати шести. С 1927 года журнал выходит ежемесячно, а в 1928 и 1929 годах раз в полгода. Каждый номер был посвящен определенной теме: например, творчеству какого-либо русского художника: С. А. Виноградова, Н. П. Богданова-Бельского, М. В. Нестерова, К. А. Коровина, М. В. Добужинского и т. п. или историко-культурному явлению (деревянному зодчеству, русской иконописи, подмосковным усадьбам, истории Эрмитажа, казачеству), городу (Москве, Санкт-Петербургу, Киеву, Новгороду и Пскову), главным христианским праздникам (Рождеству и Пасхе), крупнейшим военным кампаниям русской истории: русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и Отечественной войне 1812 года. Отдельный выпуск был приурочен ко Дню Русской Культуры, который с размахом отмечался всей русской диаспорой в разных уголках мира.
Все публикации в журнале сопровождались большим количеством иллюстративного материала. Помимо черно-белых репродукций обязательно присутствовали цветные приложения на картоне: сначала по 2 в каждом номере, а начиная с номера 14 (когда журнал стал выходить два раза в месяц) — по четыре.
В обращении к читателям редакция «Перезвонов» отмечала, что журнал является «органом русского художественного слова и старины». Основной целью издания было воспроизводство за рубежом основ русской духовности, существенными составляющими которой считались православная вера и свобода творческой личности. Фраза «Перезвоны русской культуры должны звучать в эмиграции» стала своеобразной идейно-эстетической программой «Перезвонов». Спецификой журнала было отсутствие политической повестки: злободневных статей там не публиковалось. Кроме того, некоторые материалы представляли собой не публицистику как таковую, а некую компиляцию из различных художественных произведений и историко-литературных трудов, поданную в нарочито упрощенной и архаичной манере. Вот эта демонстративная «невключенность» в современный политический дискурс, и порой чрезмерная «сусальность» позволила критику и литературоведу Глебу Петровичу Струве в своей книге «Русская литература в изгнании» говорить о провинциальности журнала. Самое интересное, что даже редактор литературного одела «Перезвонов» Борис Константинович Зайцев в этом вопросе был с ним абсолютно солидарен. В своем письме Ивану Сергеевичу Шмелеву от 6 октября 1925 года он характеризует «Перезвоны» как «провинциальный „семейный“ журнал, особенно ни на что не претендующий». Хотя ни по количеству известных имен, ни по качеству литературного материала «Перезвоны» не уступали ведущим эмигрантским изданиям.
Огромное значение придавалось художественному оформлению журнала. Редакции удалось привлечь к сотрудничеству в «Перезвонах» лучших художников русской эмиграции: С. А. Виноградова, Н. П. Богданова-Бельского и др. Цветную обложку с изображением дерева с колоколами на ветвях на фоне панорамы русских церквей нарисовал М. В. Добужинский. Эта насыщенная символами обложка тоже являлась своего рода транслятором основной задачи издания: объединения различных центров «русского рассеяния» вокруг идеи «русскости». Авторству Добужинского принадлежали также все виньетки, инициалы и другие декоративные элементы журнала. Редактором художественного отдела стал латышский художник и историк искусств, профессор Альберт Прандэ.
В литературной части планировалось печатать новейшие художественные произведения русских авторов. В качестве редактора этого раздела был приглашен один из крупнейших писателей русского зарубежья, мастер лирической прозы Борис Константинович Зайцев. К моменту отъезда из России в 1921 году он был уже широко известным прозаиком, чьё творчество высоко ценили А. А. Блок, В. Я. Брюсов, Г. И. Чулков и многие другие, но расцвет его творческой деятельности состоялся именно в эмиграции. На заре своей литературной карьеры, в начале XX века, Зайцев был участником литературного кружка «Среда», в который, в числе прочих, входили И. А. Бунин, Н. Д. Телешов, А. Белый, В. В. Вересаев, и даже А. П. Чехов и А. М. Горький. Со многими из них (например, А. Белым, И. А. Буниным) Борис Константинович долгие годы поддерживал тесные дружеские отношения. Кроме того, на разных этапах жизни он близко знал М. И. Цветаеву и И. С. Шмелева, участвовал в собраниях Д. С. Мережковского и З. Н. Гиппиус. Благодаря личным связям и энтузиазму Зайцева журнал «Перезвоны» стал значительным культурным явлением русской эмиграции. На посту редактора «Перезвонов» Борис Константинович трудился вплоть до своего отъезда в паломническую поездку на Афон в мае 1927 года.
Одним из главных маркеров принадлежности к великой русской культуре стала орфография. Реформа языка, проведенная большевистским правительством в 1917–1918 годах ещё больше усугубила разрыв между советским государством и частью русской интеллигенции. В эмиграции старая орфография превратилась в символ вековых духовно-религиозных традиций. Новый язык Советской России в среде писателей-эмигрантов считался оскорблением, уродством, даже «блатным жаргоном». Особенно рьяно о чистоте языка заботились литераторы старшего поколения: И. А. Бунин, И. С. Шмелев, К. Д. Бальмонт, да и сам И. К. Зайцев. Чтобы развеять собственную тревогу и опасения своих товарищей по цеху, вопросы орфографии Зайцев обговаривал с редакцией отдельно. Но все волнения были напрасны: братья Белоцветовы, выросшие в семье священника и придерживающиеся монархических взглядов, никогда не были сторонниками большевистских реформ. Все номера «Перезвонов» выходили исключительно в дореволюционной орфографии.
Автором обзорных искусствоведческих статей, которыми обычно открывался журнал, а заодно редактором всего раздела искусства был профессор Николай Исидорович Мишеев — драматург, литературный критик, искусствовед. До революции он преподавал в педагогических классах Санкт-Петербургских женских институтов: Смольного, Александровского, Павловского и женской гимназии принцессы Ольденбургской. В эмиграции зарабатывал в основном литературным трудом: помимо «Перезвонов» его статьи о русском искусстве публиковались в газете «Слово» и журнале «Новая неделя», тоже издававшихся в Риге.
Особое внимание в редакционной политике уделялось детской литературе. В журнале был создан специальный раздел «Детский уголок», где должна была публиковаться «старая детская литература, так недоступная теперь детям и так необходимая в условиях эмигрантской жизни». Редактором этой рубрики был протоиерей Михаил Николаевич Бурнашев. Обычно там печатались сказки и рассказы русских писателей и поэтов (Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. С. Пушкина, В. И. Даля и др.), русские народные сказки, детские стихи К. Д. Бальмонта, И. А. Бунина, М. И. Цветаевой, А. Н. Плещеева. С № 14 в «Детском уголке» появляется раздел «Из русской старины» за авторством Бурнашева, где публикуются очерки по русской истории, изложенные в доступной для детей форме. В конце выпуска обязательно помещались игры и загадки. С мая 1926 года (№ 19) «Детский уголок» стал выходить отдельным приложением, но, к сожалению, таких приложений вышло всего три.
Ко второму номеру окончательно вырисовывается структура журнала. Помимо литературного и искусствоведческого разделов в журнале было несколько систематически появлявшихся рубрик.
«Из области искусства» — раздел, где публиковался обзор основных событий мира искусства русской эмиграции: новых театральных постановок (например, «Русского театра в Париже», «Театра русской драмы» в Риге), гастролей известных артистов (например, И. Можжухина) и т. п. Обзор сопровождался большим количеством фотографий.
«По белу свету» — новостная рубрика, освещающая наиболее значимые, по мнению редакции «Перезвонов», события в жизни русской диаспоры. Большая часть публикаций касалась строительства или открытия православных храмов или здравниц в местах проживания русских беженцев (в Праге, Белграде и т. п.). Уделялось внимание и событиям в мире, так или иначе затрагивающих жизнь эмигрантов: таких, например, как наводнение в Льеже и Шарлеруа в 1926 году. Иногда встречались новости из СССР, правда, в основном в виде карикатур и фотографий: например, в номере 14 (май 1926 г.) появилась фотография Реввоенсовета под председательством К. Г. Ворошилова.
В рубрике «Русская книга» печатались критические статьи о новых книгах русских авторов и различных периодических изданиях, выходящих в Париже, Берлине, Праге и других крупных центрах русского зарубежья. Появлялись отзывы на монографии о русских художниках и рецензии на книги эмигрантских философов. Но начиная с № 23 эта рубрика заменяется на список книг, присланных на рецензирование.
С № 5 появляется новый раздел: «Наука, открытия, изобретения», в популярной форме рассказывающая о различных научных достижениях последних лет. Причем термин «научность» трактовался максимально широко. В результате, наряду с изложением новейших научных достижений в области палеонтологии, или теории дрейфа материков, в журнале встречаются обзоры различных версий существования и гибели Атлантиды.
Ещё одной особенностью «Перезвонов» было отсутствие дискуссий между представителями различных литературных течений. На страницах журнала печатались произведения и реалистов Б. К. Зайцева и И. А. Бунина, и модернистов М. И. Цветаевой и К. Д. Бальмонта. Собственно, это было характерно практически для всей эмиграции первой волны. В сложных условиях изгнания эстетические разногласия между различными литературными направлениями отошли на второй план. Бывших оппонентов сближали не только тяжелые материальные условия, но и отношение к дореволюционному прошлому, которое часто идеализировалось и поэтизировалось. Градус конфликта сместился из эстетического поля в политическое: стилистическое противостояние сторонников и противников традиционных и обновленных форм творчества перерос в конфронтацию между принявшими и не принявшими большевизм. И хотя «Перезвоны» позиционировались как иллюстрированный журнал для семейного чтения без политики, его основатели исповедовали право-монархические взгляды, исключавшие всякую симпатию к советскому строю. Ситуацию обостряло то, что в этот же период в среде русской эмиграции набирало силу и другое идейно-политическое течение, так называемое «сменовеховство», направленное на примирение с Советской Россией. Но редакция журнала, и большая часть писателей, публиковавшихся в «Перезвонах» относилась к «сменовеховству» резко отрицательно, для них непримиримость к большевикам была важнейшим условием существования.
Даже кратковременное сотрудничество с Советами в прошлом считалось несмываемым пятном. Зайцеву приходилось то и дело доказывать, то представителям редакции, то своим собратьям по перу, что ни те, ни другие не имеют никакого отношения к большевизму. Особенной нетерпимостью в этом плане отличалась Зинаида Николаевна Гиппиус. Зайцев даже был вынужден отправить ей резкое письмо, доказывая, что главный редактор «Перезвонов» Сергей Алексеевич Белоцветов которого они и ее муж «уже считают большевиком» на самом деле «крупнейший делец» и «буржуй». Под подозрением Зинаиды Николаевны оказался и главный художник «Перезвонов», Мстислав Добужинский, за которого Борис Константинович был вынужден поручиться лично. Самое интересное, что обвинённый Гиппиус в большевизме Белоцветов, в свою очередь, отказался сотрудничать с художником Александром Петровичем Апситом только потому, что тот до эмиграции «у большевиков рисовал плакаты». Не помогло даже заступничество Зайцева. По так называемой редакционной «Конституции» Белоцветов имел право налагать вето на «произведения, задевающие национальное или религиозное (православное) чувство». И хотя Александр Апсит с 1921 года жил в Латвии и изображал исключительно латышей в национальных одеждах, сам факт его сотрудничества, пусть и кратковременного, с большевистским режимом оскорблял «национальное» чувство издателя «Перезвонов». Но и этот идеологический бастион не был монолитным: на страницах «Перезвонов» с успехом печатался, например, Михаил Андреевич Осоргин, которого за антимонархические настроения в эмигрантской среде считали «большевизантом». А в № 28, посвященном Москве даже появилось стихотворение С. Есенина «В зелёной церкви за горой» (правда, написанное ещё в 1916 году).
Одним из самых щекотливых вопросов, который приходилось решать литературному редактору был вопрос гонорарный. Несмотря на то, что акционерное общество «Саламандра» стояло на ногах довольно крепко, много платить редакция не могла. Средний размер гонорара составлял 82 сантима за строку из 39–40 знаков. Единственное исключение составлял Иван Бунин, для которого Зайцеву удалось выторговать повышенную оплату — 1 франк за строку. По сравнению с парижскими изданиями, например, с «Современными записками», где за тот же объем платили от 4 до 8 франков это было ничтожно мало. Экономическая ситуация в Европе была такова, что ни один из авторов «Перезвонов» не мог сделать сотрудничество с журналом основным источником своего дохода. Например, в Париже, условный прожиточный минимум для эмигранта с семьёй составлял, примерно, 2000 франков в месяц. Для того, чтобы уложиться в такую сумму даже гонораров «Современных записок» хватало с трудом. Но и в странах с так называемой «низкой валютой», таких как Югославия, Болгария или та же Латвия, где цены были значительно ниже, того, что платили в «Перезвонах» было явно недостаточно. Относительную скудность гонораров компенсировало то, что концепция журнала была идейно близка большей части русской эмиграции, убежденной в своей культурно-исторической миссии и объединенной полным неприятием большевизма. Да и литературный авторитет Зайцева сыграл не последнюю роль.
В эмиграции, в условиях переизбытка авторов и ограниченного читательского круга, очень остро стояла поколенческая проблема. Литературная среда разделилась на писателей «старшего» и «младшего» поколения, часто претендующих на одни и те же публицистические площади. Основанием для раскола служила не столько возрастная граница сколько то, что большинство «старших» успели войти в литературу и составить себе имя ещё в дореволюционной России, тогда как «младшие» дебютировали в литературе уже в эмиграции. Литературный редактор «Перезвонов», Б. К. Зайцев относился к «старшим». Соответственно, круг его знакомств включал в себя писателей того же поколения. Среди них были такие мастера как И. А. Бунин, А. И. Куприн, Д. С. Мережковский, М. А. Осоргин, А. М. Ремизов, Н. А. Тэффи, И. С. Шмелев и др. В условиях изгнания в их творчестве стала преобладать тема собственного прошлого, переосмысленного и во многом идеализированного. Особую значимость приобрела культура русского православия, послужившая для многих из них главным источником вдохновения. Даже юмористка Тэффи на страницах «Перезвонов» публикует пронзительные рассказы, проникнутые православным мировидением и трагизмом. Представители «младшего» поколения наоборот, старались избавиться от тяжести прошлого, ставя во главу угла личный опыт и «правду без прикрас». Хотя в основе их творчества лежали те же духовные традиции русской литературы, что и у «старших», их идейно-эстетические взгляды формировалось под сильным влиянием не только русской, но и европейской культуры. Эти писатели принадлежали к так называемой «экзистенциальной» ветви эмигрантской литературы, абсолютно чуждой основному идеологическому посылу и настроению «Перезвонов». Из представителей «младших» писателей, публикующихся в журнале, можно назвать поэта Георгия Викторовича Адамовича, ставшего впоследствии одним из самых уважаемых литературных критиков русской эмиграции и талантливую, но практически не известную в России писательницу, Елену Альбертовну Дейшу, печатавшуюся под псевдонимом Георгий Песков. Но в общем и целом, «Перезвоны», на протяжении всего своего существования оставались журналом «старших» прозаиков.
Что касается поэзии, то несмотря на почти постоянное присутствие в штате авторов К. Д. Бальмонта и М. И. Цветаевой, поэтическая часть заметно уступала прозаической.
«Перезвоны», как и большая часть периодических изданий делали акцент на публикации малых форм повествовательной прозы. В основном это были рассказы (как, например, «Мордовский сарафан» И. А. Бунина, впервые напечатанный именно в «Перезвонах»), небольшие мемуарные или путевые очерки (такие как «Афонские дни» и «Прованс» Б. К. Зайцева). Но иногда встречались отрывки из более крупных произведений (например, из романа М. А. Алданова «Чертов мост») и др.
Несмотря на то, что в изгнании писатели оказались разбросаны по разным городам и весям, «Перезвонам» удалось объединить вокруг себя литераторов, волей судеб оказавшихся в самых отдаленных уголках земного шара. На страницах журнала появлялись стихи талантливого поэта, переводчика и музыканта Ивана Павловича Умова, после революции попавшего в египетскую Александрию (где он, в последствии и прожил всю оставшуюся жизнь). Другой замечательный русский поэт, а по совместительству педагог и художник Леонид Васильевич Тульпа присылал свои стихи из Соединенных Штатов Америки, куда он эмигрировал в 1919 году. Что касается Европейского континента, то в «Перезвонах» печатались представители практически всех центров русского зарубежья, но ведущую роль играли литераторы, живущие во Франции (большинство — в Париже). По различным подсчетам, в 20-е гг. в Париже было до 800 тысяч только беженцев, не считая давно живущих русских. Не удивительно, что именно этот город стал центром культурной жизни русского эмигрантского сообщества. Тут нашли пристанище такие писатели как И. А. Бунин, А. И. Куприн, И. С. Шмелев, А. М. Ремизов, Д. С. Мережковский, М. А. Осоргин, М. А. Алданов, поэты К. Д. Бальмонт, З. Н. Гиппиус, М. И. Цветаева. и др. Из Парижа вел свою редакторскую деятельность Борис Константинович Зайцев.
Болгария была представлена творчеством поэтессы и переводчицы Любови Никитишны Столицы и замечательного русского писателя и драматурга Александра Митрофановича Фёдорова, Чехословакия — рассказами Евгения Николаевича Чирикова, писателя и драматурга, чьи пьесы с успехом шли в театрах Берлина и Вены. Из Праги присылали свои стихи Алексей Васильевич Фотинский, Сергей Милич Рафальскй и другие представители известного поэтического объединения «Скит поэтов», существовавшего в столице Чехословакии в 1922–1940 годах. Конечно же, много было русских рижан, например, уже упомянутый выше Иван Созонтович Лукаш, издатель и мемуарист Сергей Рудольфович Минцлов, молодая поэтесса Ольга Захаровна Шмидт, писавшая под псевдонимом Ольга Далматова и другие.
Как и многие периодические издания русского зарубежья доходов «Перезвоны» не приносили. Читательский круг русской эмиграции был изначально ограничен и рассчитывать на его расширение не приходилось. Он почти полностью совпадал с русской диаспорой. Несмотря на то, что первые номера расходились довольно успешно, предприятие было убыточным. Экономический кризис, разразившийся в конце 20-х годов, нанес сильный удар по страховому обществу «Саламандра». Николай Алексеевич Белоцветов вынужден был постепенно сворачивать свои благотворительные проекты. Редакция «Перезвонов» всеми силами пыталась сохранить издание: сократила периодичность выхода, в полтора раза повысила продажные цены, но все попытки оказались тщетны. Сорок третий номер, вышедший в 1929 году, оказался последним. Следующий выпуск, посвященный русской провинции, был проанонсирован, но так и не увидел свет. Журнал прекратил свое существование.
Подводя итог, можно сказать, что журнал «Перезвоны» свою миссию, обозначенную в первом номере, в общем и целом выполнил. Русская эмиграция, рассеянная от Шанхая до Нью-Йорка и от Каира до Парижа, оказалась, пусть и на короткое время, объединена вокруг идеи сохранения русской дореволюционной культуры на чужбине. Но в процессе своей деятельности, этот «особенно ни на что не претендующий» журнал перерос формат издания для семейного чтения. Он превратился в своего рода феномен, отразивший, как в зеркале, повседневную жизнь и духовный поиск определенного среза русской эмиграции, который был сконцентрирован вокруг православной веры, традиций «Золотого века» русской культуры и подчеркнуто русской национальной эстетики.
Автор — Кудряшова Ирина Васильевна, старший научный сотрудник
отдела книжного фонда