В коллекции древнерусской живописи Исторического музея хранится икона[i], на первый взгляд, удивительная по сюжету: под небольшим изображением Христа Эммануила в небесном сегменте, в основной композиции нет ни одного персонажа, имеющего нимб и надпись с указанием на святость. В поле иконописного ковчега представлена группа монахов разного возраста, склонившихся над гробом, в котором изначально был написан скелет человека. Гробница была раскрыта реставратором не полностью, значительный фрагмент поновительского слоя в левой нижней части композиции представляет лежащего в «домовине» святого, точнее его нетленные останки. Судя по поздней надписи, это преподобный Феодосий Тотемский («П ϴеодосїй Тотемс[кий]»), мощи которого были обретены в 1796 г. Спустя два года его причислили к лику преподобных, появились многочисленные иконы с изображением обретенного тела подвижника в гробу (в форме долбленой колоды), облаченного в схиму. Запись на музейной иконе относится, очевидно, к началу – первой трети XIX в., когда первоначальный сюжет мастера-поновители переосмыслили как сцену обнаружения мощей «новоявленного» чудотворца Феодосия, почитание которого не ограничивалось пределами Вологодской епархии, а распространилось по всей России.
Икона размера небольшой пядницы (31,5 × 25,7 см) поступила в Исторический музей в 1940 г. в составе собрания Соловецкого общества краеведения, бывшего Соловецкого музея, существовавшего в 1925–1937 гг. На оборотной стороне проставлены номера по монастырским описям, есть музейные бумажные наклейки с дополнительными сведениями. В частности, указано место, откуда вывезена икона – церковь во имя апостола Андрея Первозванного на Большом Заяцком острове. Самая информативная наклейка художественно-археологического сектора Соловецкого музея включает каталожные данные:
«Ик[она] Фео-//досия Тотемск[ого] “Суета сует” // К[онец] XVI в., расчищ[ена], с ост[авлением] контр[ольного] // участка. Моск[овская] шк[ола]. Из Заяцкой // Андреевской ц[ерк]ви»
Таким образом, икона была раскрыта из-под записи еще на Соловках, при этом оставлен крупный фрагмент позднего красочного слоя с другим сюжетом. В описи Андреевской церкви 1927 г. она опознается по поновительской записи как «старинный» образ «обретения мощей преп. Феодосия Тотемского»:
«…на цветущем лугу под открытым небом. Вверху – Христос в облаках. Фон составляет гористый пейзаж, нарисованный “копытцами”»[ii].
Образ находился в храме между иконостасом и северной стеной под иконой святителя Николая Можайского.
Сохранившаяся деревянная церковь Андрея Первозванного была возведена на Большом Заяцком острове Соловецкого архипелага в августе 1702 г. по распоряжению царя Петра I, посетившего вторично, после 1694 г., отдаленные острова в Белом море. Обстоятельства постройки зафиксировали в резной памятной надписи на тяблах иконостаса.
«Одновременно с ней [церковью] прибыли иконостас и прочая утварь. Известно имя строителя – дворцового уставщика Ивана Стефановича Торжнева. Характер архитектурных форм памятника также свидетельствует о близости церкви к кругу московских памятников»[iii]
Однако рассматриваемая икона была создана задолго до этого – судя по стилю исполнения, не позднее середины – третьей четверти XVI в. В это время на Соловках был игуменом будущий митрополит Московский и всея Руси, святитель Филипп (1507–1569), из боярского рода Колычевых. Благодаря ему в обители были возведены каменные Успенская церковь с трапезной и Преображенский собор, здания келий, пустыни, многочисленные хозяйственные строения на островах.
Согласно описанию «Филипова строения» в Житии святого, при игумене Филиппе на Заяцком острове, отстоящим от обители в «пять поприщ», сооружена
«полата каменая с предсѣниемъ, да поварня каменная же поставлена; источники вод живых (рекше ключовых) на прибежище нуж ради всѣмъ православным крестьяном – мужемъ и женамъ. Да тутоже блаженыя памети игумен Филипъ устроил становище близ палаты…» (ранние валунные постройки, гавань). Рядом со становищем был установлен крест с надписью: «А ко[го] да Богъ принесетъ в сие становище всякого православнаго крестьянина, и пречистыя Богородица и преподобныхъ отецъ великих чюдотворцов Зосимы и Саватѣя, и своего ради спасения и для покаяния келейнаго в становищи семъ тружались по силе Бога ради: камение б носили на западную страну становища на угол от моря для того, чтобы волнами морскими не росполаскало. А камение б носили извнутрь становища от креста болшаго, на которомъ сия паметь написана. А кто будетъ ленивъ и не носить – ино его Богъ простить. А болши хто тружается – болши ему спасения от Бога»[iv].
В «Соловецком летописце» заяцкие сооружения – каменная пристань, палата и поварня – записаны под 1561 г. (7069), при этом упоминается «строение церковное», колокол и скот; важно и то, что на это игумен Филипп «употребил собственные деньги», а работали «люди монастырские да игумновы наймиты»
До конца неясно, с какой целью были воздвигнуты заяцкие сооружения неподалеку от обители, как было организовано там молитвенное «правило». В свое время Н. Н. Виноградов отметил, что «остров служил для каких-то целей, в настоящее время неизвестных и непонятных, так как, кроме дикого булыжника, тощего кустарника и незначительного количества пастбищ, на нем ничего не имеется»[v]. По словам архимандрита Мелетия (Шергина), возглавлявшего обитель в 1879–1891 гг., со времен игумена Филиппа и до его лет на Заяцком острове подвизались некоторые монахи ради «безмолвного уединения»[vi]. По мнению В. В. Скопина, небольшие морские суда часто попадали в шторм и относились в сторону от монастыря ветрами и течениями, и этот остров «был первым прибежищем по пути следования от Двинской земли и Летнего берега Онежского полуострова к Карельскому берегу»; не исключено, что в XVI в. «пристанище служило своеобразным препятствием на пути нежелательных посетителей»[vii].
К сожалению, нет даже косвенных сведений о том, когда рассматриваемая икона оказалась на Заяцком острове – при игумене Филиппе или позднее, например, во время перенесения туда деревянной часовни (1672–1676) с Большого Соловецкого острова в 1691 г. Сам сюжет, обозначенный исследователями 1920–1930-х гг. как «Суета сует», в настоящее время именуется по духовному покаянному стиху «Зрю тя, гробе», который иногда писали рядом с такой композицией. Как считают исследователи, он появился в русской книжности в начале 1470-х гг., встречается в качестве эпитафии на белокаменном надгробии 1529/30 г. В отличие от поствизантийских памятников, где нередко показан преподобный Сисой Великий над гробницей с костями Александра Македонского, в древнерусском искусстве сложился особый тип изображения, связанный с обиходом монастырского пения и поминания, ведь у гроба предстоят только безымянные иноки. Икона из собрания Исторического музея – самая ранняя, известная в настоящее время, и едва ли не единственная единоличная икона подобного извода, судя по размерам, возлежавшая на аналое в церкви, кладбищенской часовне, трапезной или монашеской келье. Обычно сюжет размещали на северных диаконских дверях иконостаса, в связи с тем, что в жертвеннике поминали усопших на проскомидии, и, возможно, с чином отпевания и служения панихид в храме.
Композицию отличает разнообразие поз и жестов монахов, склонившихся над гробницей с истлевшей плотью человека, богатство эмоций, более открытых или сдерживаемых, – это и размышление о бренности бытия, и назидание, и волнение, и плач, и отрешенность… Цветовое решение произведения с тонкими прозрачными оттенками розовых, вишневого и светло-зеленого, мягкое личнóе письмо близки по стилистике к особенностям московских икон 1540–1560-х гг. Можно предположить, что рассматриваемый памятник исполнен в той же мастерской, что и группа идентичных икон преподобного Александра Свирского, созданных вскоре после его канонизации на Соборе 1547 г. Вспомним, что игумен Филипп присутствовал в Москве на знаменитом Стоглавом соборе 1551 г., обсуждавшем, в том числе, и вопросы иконописания
Можно только предполагать, по какой причине икона с таким необычным сюжетом, напоминающим о «памяти смертной», оказалась в Андреевской церкви. Нельзя не заметить, что в том же 1561 г., когда была построена заяцкая гавань, как свидетельствует «Соловецкий летописец», «разбило погодою на Белом море ехавших из Двины реки 15 Соловецких ладей с известкою», при этом несчастном случае потонули преподобные Вассиан и Иона Пертоминские – ученики святителя Филиппа, «равный жребий имели и бельцы-послушники» Иоанн и Лонгин Яренгские, также причисленные впоследствии к лику святых[viii]. Вероятно, именно эти печальные события послужили импульсом не только для строительства «безопасного пристанища» на Заяцком острове, но и для заказа ряда икон, в том числе с «заупокойной» тематикой. Тогда же игумен Филипп внес в Синодик для вечного поминовения под 7 ноября имена своих родителей и брата и сделал многочисленные вклады – иконы, книги и утварь.
Библиографический список:
1. Авдеев А. Г. К вопросу о бытовании покаянного стиха «Зрю тя, гробе» в Московской Руси: уникальная эпитафия 1529/30 г. из Новоспасского монастыря // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск; Новосибирск, 2024. № 1 (83). С. 221–229.
2. Виноградов Н. Н. Обозрение христианских древностей Музея С.О.К. Отд. II: Заповедник Б. Заяцкого острова (деревянная Андреевская церковь). Соловки, 1927. (Материалы Соловецкого общества краеведения; Вып. XIII).
3. Владышевская Т. Ф., Сергеев В. Н. «Покаянный стих» «Зрю тя, гробе…» в литературе, живописи и музыке XVII века // Древнерусское искусство XV–XVII веков: Сборник статей / Отв. ред. В. Н. Сергеев. М., 1981. С. 108–117.
4. Досифей (Немчинов), архимандрит. Летописец Соловецкий на четыре столетия, от основания Соловецкого монастыря до настоящего времени, то есть с 1429 по 1847 год. М., 1847.
5. Дьяченко О. А. Иллюстрация стиха «Зрю тя, гробе» в поствизантийском и русском искусстве // Греческие иконы и стенописи XII–XVI вв.: Сборник статей. М., 2013. С. 180–202, 282–286. (Труды Музея им. Андрея Рублева; т. VI).
6. Лобакова И. А. Житие митрополита Филиппа: Исследование и тексты. СПб., 2006.
7. Мелетий (Шергин), архимандрит. Историческое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1881.
8. Романова А. А., Виноградова Е. А., Зеленина Я. Э. Феодосий [(Суморин)] // Православная энциклопедия. М., 2023. Т. 71. С. 438–444.
10. Скопин В. В. На Соловецких островах. М., 1991.
11. Сошина А. А. Музей Соловецкого общества краеведения (1925–1937 гг.) // Соловецкое море: Историко-литературный альманах. Архангельск; М., 2004. Вып. 3. С. 130–142.
12. Шалина И. А. Боковые врата иконостаса: символический замысел и иконография // Иконостас: Происхождение – развитие – символика / Ред.-сост. А. М. Лидов. М., 2000. С. 559–598.
[i] Изучение соловецких икон ведется в связи с подготовкой сводного электронного каталога произведений, происходящих из Соловецкого Преображенского монастыря, предпринятого к 600-летию основания первого монашеского поселения на Соловецких островах.
[ii] Виноградов Н. Н. Обозрение христианских древностей Музея С.О.К. Отд. II: Заповедник Б. Заяцкого острова (деревянная Андреевская церковь). Соловки, 1927. (Материалы Соловецкого общества краеведения; Вып. XIII). С. 50.
[iii] Скопин В. В. На Соловецких островах. М., 1991. С. 157.
[iv] Лобакова И. А. Житие митрополита Филиппа: Исследование и тексты. СПб., 2006. С. 87, 96, 227.
[v] Виноградов Н. Н. Указ. соч. С. 15–16.
[vi] Мелетий (Шергин), архимандрит. Историческое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1881. С. 99.
[vii] Скопин В. В. Указ. соч. С. 154–155.
[viii] Досифей (Немчинов), архимандрит. Летописец Соловецкий на четыре столетия, от основания Соловецкого монастыря до настоящего времени, то есть с 1429 по 1847 год. М., 1847. С. 30. В памятниках агиографии указаны другие даты и места гибели святых.